Читать книгу "Заколдованный участок - Алексей Слаповский"

– Полностью!

Мурзин прикинул количество вина в литровой бутылке и пошел в дом, вспомнив, что у него тоже есть жена, она сейчас может прийти, обхамить и не дать продолжить отдых. Поэтому решил запастись заранее.

А Суриков тяжело задумался. Рассеянно озираясь, он увидел в кустах кошки Мурзина. И какая-то мысль пришла ему в голову. Он взял кошки, взял недопитую бутылку вина и пошел со двора. По пути сорвал бельевую веревку.

И отправился в лес.

6

Он отправился в лес и отыскал там высокую осину, ветки которой начинались метров с трех от земли, нацепил кошки и полез вверх, следя за тем, чтобы из кармана не выпала бутылка.

Забрался высоко. Тут ветки росли рядом – можно с удобством устроиться полулежа. Расположился, достал бутылку, отпил. Сказал сам себе:

– Жаль, закуски не взял... – Еще отпил. Сказал воображаемой жене: – Вот так вот, Наташа. Будешь искать: где Василий? Нет Василия. А Василий висит себе спокойно... Допью вот, и прощайте все.

Суриков начал напевать песню, которую он когда-то слышал от отца. Мотива не запомнил, да мотив и не важен, важны слова:

Прости, прощай, родимая сторонка.

Уеду я в далекие края.

Там снег идет и почта не доходит.

И там, в снегах, усну навеки я!

Допев, еще выпил. Посмотрел вокруг. И увидел, что кругом густой лес.

– Место неудачное. Искать будут три дня. Пусть уж сразу увидят. Мне не жалко.

Приняв это решение, он слез и отправился искать новое место. И вскоре нашел: дерево высокое, тополь, видно и село, и дорогу.

У тополя ветви и листва гуще, чем у осины, Суриков соорудил себе что-то вроде гнезда. И стал неторопливо завязывать на веревке петлю. Поглядывая на дорогу, увидел машину: большую, иностранную, но не новую. Суриков как истинный автомобилист сразу ее узнал:

– Прохоров, похоже, едет. Зачем, интересно?.. А кому интересно? Только не мне. Мне всё равно. Еще несколько минут – и... Покурить напоследок...

Суриков полез в карман и страшно огорчился: в спешке он оставил на столе у Мурзина сигареты.

– Тьфу ты, обидно. Ладно, недолго терпеть осталось. Аккуратно смастерив петлю, Василий начал привязывать веревку к ветке.

А Прохоров в это время въехал в село и увидел Володьку Стасова в черной форме охранника. Удивился, остановил машину:

– Привет, Володя! Чего это так вырядился?

– В Полынске работаю, в охранной фирме. Приехал вещи кое-какие взять. – Володька осмотрел себя. – А что, не нравится?

– Тебе идет, – похвалил Прохоров. – Женился на продавщице?

– Дело времени, – уверенно ответил Володька.

– Перебираться тебе надо. И вообще всей вашей семье.

– А как? В Полынске дома в два раза дороже. А то и в три.

– А я помогу, куплю ваш дом. Хорошую цену дам по дружбе. Я твоего отца очень уважаю. Передай ему, ладно?

– Передам.

Володьке очень понравилось это предложение, он заторопился домой.

7

Володька заторопился домой, а Прохоров поехал к Нестерову.

Вышел из машины бодро, заговорил с Нестеровым оптимистично, невзирая на проблемность ситуации (Нестеров сам его учил подобному поведению в ходе психологических тренингов).

– Здравствуйте, Александр Юрьевич! Ну что? Недоразумение вышло?

– Вы в самом деле не знали?

– Конечно, не знал! Никто не знал, полная дурость в областном масштабе!

– И что делать? Я уже с людьми договариваться начал.

– Аванс дали кому-нибудь?

– Нет.

– Это плохо. Но не страшно. Будет мост, не будет моста, люди всё равно настроились уехать, так ведь?

– То есть вам всё равно выгодно покупать дома?

Прохоров рассмеялся:

– Дома меня не интересуют, меня интересуют участки, на которых они стоят. Конечно, выгодно. Я хотел за три копейки купить, а теперь за пять, дороже, ладно, но продам-то за десять! Не копеек, конечно. Вон – построили за оврагом Поле Чудес, престижный загородный поселок, все туда хотят, а места уже нет. А я – пожалуйста, стройтесь, вот вам рядом место еще лучше!

Нестеров, желая досконально разобраться в положении вещей (и мысленно упрекая себя в том, что не разобрался раньше), продолжал задавать вопросы:

– А если люди сами захотят продать свои участки, напрямую?

– Не продадут. Это уметь надо, а они не умеют! Я не понимаю, Александр Юрьевич, вы раньше согласны были, а теперь что?

– Я раньше как-то не вник... Я помню, я вам должен. Но я вам долг как-нибудь по-другому отдам.

– Администрация вас, что ли, напугала? – безошибочно выяснял Прохоров. – Плюйте вы на них, в селе начальство никто никогда не уважал, что люди сами захотят, то и сделают!

– Начальство ни при чем. Просто... Неудобно как-то... И вообще, я завтра уезжаю. Или даже сегодня вечером.

Сказав это, Нестеров понял, что так и собирался сделать. Но благодаря его умению держать тон выглядело это как твердое решение. Поэтому Прохоров даже не попытался уговаривать.

– Дело ваше. С кем переговоры начали?

– С Суриковыми, Савичевыми. Куропатовы тоже хотели вроде.

– Куропатовы? – заинтересовался Прохоров. – Это хорошо! Ладно. Увидите, как с ними действовать надо. За день обработаю их так, как вы за год не сумели бы!

– Не могу пожелать вам успеха, – с сожалением сказал Нестеров.

Прохоров усмехнулся:

– Тонкий вы человек, Александр Юрьевич, не всегда вас понимаю! Хотя понимаю вообще-то. Вы ведь и раньше считали, что дело темное, да? Но согласились. Уговорили себя. За это люблю интеллигентов: умеют себя уговаривать. Вроде того: десятку украсть, когда с голодухи особенно, оно ничего, а сотню уже стыдно.

– Я ничего не крал.

– Да вы понимаете, о чем я. Но говорю исключительно по дружбе, Александр Юрьевич. Я с вами ссориться не хочу, нам еще лечение продолжать. Опять бессонница у меня...

И Прохоров, оставив Нестерова в очень неприятном состоянии духа, сел в машину и поехал по селу, внимательно оглядывая дома. В частности, осмотрел дом Стасовых.

8

Дом Стасовых просторен, уютен и светел, Володька, обедая, поглядывает по сторонам, удивляясь, что за короткое время успел соскучиться по родным стенам.

Однако через минуту это удивление прошло, а еще через минуту сменилось убеждением, что прожить тут всю жизнь – со скуки помрешь, несмотря на уют.

Стасов сидел в углу на низкой табуретке, починяя рыболовную снасть, а мать без устали подавала сыну, жалея его: