Читать книгу "Последний маршал - Фридрих Незнанский"

— Не сомневаюсь, — поддакнул я ему.

Он как-то грустно улыбнулся:

— Вы, я вижу, веселитесь. И совершенно напрасно. Я не хочу вас убивать. Вы нравитесь мне, Александр Борисович.

— Ты мне тоже, Вася, — успокоил я его.

Он снова кивнул, как бы давая мне понять, что я не смогу вывести его из себя.

— Мне нравится ваша убежденность, ваша самоотверженность, ваша целеустремленность.

— Прости, — осторожно перебил я его. — Это ты все обо мне говоришь?

Он не улыбнулся и ответил:

— О вас, Александр Борисович. Признаюсь, что с удовольствием бы тоже называл вас на «ты», а не по имени-отчеству. — Он намекал мне, по-видимому, на то, что я называл его Васей.

Упрекает.

— Не церемонься, — предложил я ему, — зови меня просто: господин Турецкий.

Он покачал головой:

— Вы никак не хотите поверить, что с вами работали люди, которые не хуже вас разбираются и в профессии, и, наконец, в нуждах страны и народа.

Вот оно наконец! Продолжай, милый. А ты, Турецкий, молчи и слушай, что тебе умные люди говорят. И смиреннее вид, смиреннее!!!

— Этот недоумок, — кивнул он в сторону Аничкина, — вообразил, что он мессия. Ему все время слишком везло. Вообще, все, что касается его, было сделано с громадным количеством ошибок, начиная с неудачной его вербовки. Но эти люди уже наказаны.

— Подонок! — неожиданно раздался голос со стороны.

Мы одновременно с ним повернули головы и посмотрели на Таню Зеркалову. Она, в свою очередь, метала глазами молнии в сторону таинственного Васи.

Вася, он и есть Вася. Вздохнул. И повернулся к своим громилам.

— Дайте оружие, — приказал он обоим. — Оба.

Они беспрекословно ему подчинились. Ну прямо роботы какие-то. Он взял их пистолеты, вдумчиво их оглядел и вдруг выстрелил дуплетом. Оба телохранителя еще не успели принять горизонтальное положение, а он уже снова обернулся к нам с Таней и улыбался.

Я даже язык проглотил. Что бы это значило? Таня тоже молчала, лишь глаза ее еще больше расширились. А я думал, что это уже невозможно.

Он посмотрел на Татьяну.

— Видите, госпожа Зеркалова, что, по сути, представляет собой человеческая жизнь? — спросил он ее, поигрывая пистолетами. — Не расстраивайтесь. Они и так должны были остаться здесь. Не все ли равно как. А в нашем случае они хотя бы послужили, как бы это выразиться точнее…

— Наглядным пособием, — выдавил я из себя.

Он благодарно кивнул мне.

— Спасибо, Александр Борисович, — сказал он. — Да. Наглядным пособием, именно так. Но я не об этом хотел с вами поговорить.

— О чем же? — спросил я.

— Вы знаете, Турецкий, что вы умрете, — сообщил он мне великую тайну. — Как и госпожа Зеркалова, и эта очаровательная девушка, — указал он стволом пистолета на Люську. Та в ужасе забилась в угол. — Но прежде, чем вы умрете, вы услышите одну интересную историю.

— Мне нравятся интересные истории, — пробормотал я, стараясь не думать о том, что он говорит между делом.

Он немного помолчал и после паузы негромко заговорил, причем он говорил так, словно беседовал с самим собой. Я знал, что такой способ рассказа вызывает наибольший театральный эффект.

— Когда эти придурки в августе девяносто первого не выдержали и выступили, двинув на Москву танки, они испортили хорошо продуманный план. Пришлось начинать не то чтобы сначала, но в корне перестраивать тактику деятельности нашей организации. Мы приготовились к затяжным действиям. Нынешний режим рано или поздно должен рухнуть. Он уже трещит.

— Вашими стараниями? — не выдержал я.

Он и глазом не моргнул, слишком был занят собственной персоной.

— Мы уже готовы были перейти к решающим действиям, но Аничкин помешал. Не потому, что украл заряды: что такое в наше время какая-то атомная бомба? Но мы не могли взорвать другую бомбу, пока существовала опасность разоблачения. Дело не в том, что мы не могли ликвидировать Аничкина, нужно было сперва найти заряды. Только тогда была бы полная уверенность в собственной безопасности.

— Безнаказанности, — поправил я.

Но он уже не обращал внимания на мои реплики.

— Аничкин ничего не сказал. Мы же не хотели применять к нему методы физического воздействия.

Я знал, что здесь он лукавит. В Лефортове просто нельзя этим заниматься, а в свои подвалы они не могли его засунуть, была опасность засветиться. Они решили нажать на Володю, но тот оказался крепче, чем они думали. Они могут много, но не все: даже забрать Аничкина из Лефортова оказалось им не по силам.

— Пришлось заняться его окружением, — продолжал Вася. — Мы прошерстили все, но ничего не нашли. Мы следили за всеми разговорами, где упоминался бы Аничкин. Мы наводнили своими людьми близкое и далекое окружение Аничкина. Эти люди не знали о сути порученного задания, но выполняли его добросовестно. И однажды мы были вознаграждены за свою работу. Мы вышли на Федора Борисова. К тому времени было известно, что он учился с нашим подопечным до шестого класса и все эти шесть лет они сидели за одной партой. Потом их пути разошлись, и встретились они много лет спустя, уже став зрелыми мужами. Борисов был председателем фонда. Аничкин же передал ему, как проговорился Борисов, кое-что. Осталось только узнать, о чем именно идет речь. На Борисова надавили, но он заявил, что написал письмо, которое в случае его смерти раскроют в Генпрокуратуре. (Я знал, что это было блефом Борисова.) — Генпрокуратуры мы не боялись, но излишняя огласка тоже не была нужна. Одновременно мы начали кампанию по дискредитации Борисова и преуспели. Но мы не покушались на его жизнь — это чистое совпадение. Кому-то он крепко мешал. Когда было принято решение организовать побег Аничкина, одновременно было предложено ликвидировать и Борисова. Его письмо уже ничего не решало, так как счет после побега Аничкина пошел бы уже на минуты. Как только он оказался бы в наших руках, заряды тут же нашлись бы. Поскольку мы собирались применить к нему самые радикальные средства воздействия. Когда же заряды снова попали бы к нам, в тот же день Россию посетила бы первая атомная ласточка. Мы решили для начала ограничиться одним взрывом, а не двумя, как было решено ранее. Хватило бы одного, чтобы все сто процентов сразу сделали бы свой выбор. Ведь аргумент: голосуй или проиграешь, то есть сдохнешь, — весомое доказательство силы.

Я был не потрясен, я был уничтожен этой логикой. Но спросил:

— А зачем вы мне помогали? Ведь именно вы помогли бежать Аничкину! Если бы не вы, он был бы в ваших руках.

Он покачал головой:

— Он был бы в руках Петрова, а это не совсем одно и то же.

— Разве он не член Стратегического управления? — удивился я.

— Член, член! — усмехнулся Вася. — В последние месяцы, когда Петров привлек Аничкина, в организации наметился раскол. Чувствуя, что земля начинает плавиться у него под ногами, Петров сменил тактику. Но пока наш шеф Сосин — у кормила власти, смешно об этом даже думать. Однако и Смирнов поддержал генерала, неожиданно для всех нас.