Читать книгу "Синдикат киллеров - Фридрих Незнанский"

Грязнову стало ясно, что конец ниточки найден правильно, но не ему и не с его силами добираться до середины клубка. Хотя дополнительным подтверждением узаконенного воровства на молчановских предприятиях могло бы стать свидетельство Саидова.

Распрощавшись с хозяином и слегка расстроенной хозяйкой, не успевшей угостить гостя, Грязнов отбыл в гостиницу, чтобы с утра махнуть в Тольятти. Но среди ночи его разбудил звонок начальника уголовного розыска. Тот сказал, что выслал машину, и просил срочно подъехать в отдел.

Оказалось, что буквально следом за уходом Грязнова в квартиру Василия Ивановича позвонили. Он даже решил, что это москвич что-то забыл и вернулся, даже не выходя из дома. Открыл дверь и тут же отлетел к противоположной стене, сбитый сильным ударом в солнечное сплетение.

Трое ворвавшихся в квартиру моментально скрутили хозяйку и швырнули ее в ванную, а хозяина растянули на столе и стали допрашивать, чем интересовался московский мент. Сперва для острастки гасили о его голую грудь окурки сигарет, а потом принесли с кухни утюг и включили его в сеть. Василий Иванович, чувствуя, что долго не выдержит пытки, да, собственно, и не понимая, почему он должен изображать Героя Советского Союза в тылу врага, сказал, что речь шла о ворованном бензине. Но бандитам этого показалось мало, и они взялись за утюг. Василий Иванович, казалось, уже лишившийся голоса, вдруг заорал с такой силой, что в соседних домах должны были полопаться стекла. Ошарашенные бандиты забыли про утюг и рванули из квартиры. А когда минут через двадцать прибывшая милиция, выставив впереди себя пистолеты, вошла в квартиру, их глазам представилась довольно жуткая картина: на столе посреди комнаты был распят обнаженный человек с багрово-черной, обожженной грудью, на полу валялся утюг, и с минуты на минуту мог вспыхнуть ковер, а в ванной лежала лицом вниз связанная женщина с залепленными пластырем ртом и глазами. Словом, типичный эпизод-страшилка из какого-нибудь западного боевика, если бы это не произошло в тихом районе и спокойном доме, где соседи оказались людьми непугаными и сразу позвонили в милицию.

Женщину развязали, привели в чувство, чего, к сожалению, не удалось сделать с ее мужем. Врач констатировал смерть.

Все это и рассказал начальник угрозыска примчавшемуся, еще сонному Грязнову, мгновенно проснувшемуся от такого известия. Они сидели вдвоем, и Слава вспомнил о синем «жигуленке». Намекнул, как это ни обидно, на возможность присутствия на их узком совещании осведомителя. Ну а то, что против «московского мента», как выражались те бандиты, уже повсюду могут быть выставлены засады, это, как полагал Грязнов, в порядке вещей. И тем не менее он не хотел отказываться от поездки в Тольятти.

— А ты хорошо знаешь этого своего Хомякова? — только и поинтересовался Слава.

— Ну как тебе сказать? — озадачился начальник розыска. — Третий год человек у нас работает. Звезд не хватает, как говорится, но свои звездочки вроде оправдывает.

На том и закончили разговор.

Утром Хомяков заехал за Грязновым в гостиницу. Но не на «Волге», а на «Жигулях», и водитель был Грязнову незнаком, не тот «артист», что вчера так легко ушел от преследователя. Хомяков объяснил перемены, связав их со вчерашним происшествием. И еще он задал, как бы между прочим, странный вопрос: «Вы ничего не забыли? Все нужные документы взяли?» Не обратил внимания на заботу Хомякова Грязнов, счел это обычной предосторожностью: мало ли кто за время отсутствия может поинтересоваться содержимым гостиничного номера.

Степная дорога из Самары в Тольятти, изредка сменяемая перелесками, утомляла глаза. День был яркий, солнечный, зелень только начинала распускаться, была совсем нежной и дымчатой. И это некоторое однообразие красок клонило в сон, тем более что ночью выспаться не очень удалось.

Все-таки тесная машина «жигуль» этот. Сзади — тесно, и Славе пришлось, вопреки какому-то внутреннему желанию или беспокойству, что ли, сесть на переднее сиденье, рядом с водителем. Хоть ногам легче, не так затекут.

На втором часу езды, когда встречное солнце стало припекать основательно, и от вида слепящей ленты дороги, несущейся под колеса, стало совсем невмоготу, и Славин нос начал все чаще опускаться на грудь. Грязнов вдруг почувствовал болезненно-холодное прикосновение чего-то железного к своей левой ушной раковине. Он попробовал плечом машинально избавиться от помехи, но тут же ощутил действительную боль от тычка в ухо. Попробовал повернуть голову, но не смог, перед его носом качнулся ствол пистолета и снова уперся в голову, теперь уже за ухом, недалеко от мозжечка.

— Поспал, Грязнов? — услышал он вкрадчивый какой-то голос Хомякова. — А теперь просыпайся и давай поговорим.

Ты что, охренел, Хомяков? — крикнул Слава, хотя понял уже, что это не игра воображения и совсем не шутил Хомяков. — Убери пушку!

— Сиди, сиди, — успокоил Хомяков. — И слушай меня внимательно: если договоримся, вон там, в десяти минутах езды, поворот к аэропорту, подвезем — и лети в свою Москву. Доложишь: задание выполнил, ни хера не нашел! — хохотнул Хомяков. — Ну а не договоримся, маленько подальше мост через речку, где авария произойдет — чтоб избежать столкновения со встречным транспортом, уйдет вправо машина и рухнет в речку. А выплывут двое. Московский же мент будет вытащен коллегами совсем утопшим. Все понятно? И в цинке отправлен в столицу для вскрытия и захоронения. Жду ответа.

— А надо-то чего, не понял, — Слава решил играть в дурачка.

— Все ты знаешь, — успокоил тычком под свод черепа Хомяков. Водитель, двигая челюстью, расправлялся со жвачкой и не обращал на них никакого внимания. Все было разыграно гениально просто. Но что же им было нужно от него? Чего они еще не знали?

— Говори... Только какие у меня гарантии, что, когда я скажу, что вас интересует, вы меня не прикончите этим или каким-нибудь другим способом?

— А на хрена ты нам сдался? На твой труп сюда вся Петровка пожалует, а нам лишняя слава не нужна. Скажешь, бумажку подпишешь с благодарностью за помощь — и лети на все четыре стороны.

«А что, может, так и сделать? — подумал Слава. — Один труп у них уже есть. Будет два, а то и три. Ради чего? А если тот главбух не раскроется и вся поездка — чистая фикция? Стоит ли рисковать жизнью?..» Мысли бились в голове, а параллельно шла другая, не менее насыщенная работа мозга: как вырваться из ситуации? Какие действия... действия... Ведь есть же, должен быть выход! Ищи! Шофер слева, Хомяков сзади, в затылке — ствол. Рвануть руль — глупо, оглушит, либо пристрелит. Но им сведения нужны, знать необходимо, что мне уже известно. Налоговая служба с потолка с ревизией не падает. Что мы у них откопали — вот ради чего весь этот спектакль с возможным смертельным исходом.

— Что тебе говорил Солдатов?

«Выходит, ничего не сказал им Василий Иванович? Или они на всякий случай перепроверяют? Соврать он под пытками не мог. Значит, правду можно слегка подкорректировать».

— Я спрашивал, по каким адресам уходил ворованный бензин. Он сказал, что адресами не интересовался, а что воровали — знал. Но молчал, самому за это дело срок мог грозить.