Читать книгу "Мила Рудик и руины Харакса - Алека Вольских"

— Погоди, Барбарис, — озадаченно нахмурилась Мила. — Но я думала, никаких «других миров» не существует! Когда-то я спросила у Акулины про мир По-Ту-Сторону. Я думала, речь идет о другом мире, но Акулина сказала, что мир един, а наша Таврика вместе с Троллинбургом — это просто одно из особых мест, куда не каждый может попасть. Яшка, мой сокурсник, как-то объяснил, что Таврика — это нора в пространстве мира… — Мила потрясла головой. — Но я не об этом! Я о другом… Акулина сказала, что мир один, а из твоей истории выходит, что миров огромное количество. Я запуталась.

Барбарис усмехнулся, делая глоток кваса из кружки.

— Не тараторь, — по-хозяйски велел он Миле. — Объяснить это просто. Твой друг правильно сказал: Таврика есть не что иное, как нора в пространстве нашего с тобой мира. Почему мы говорим «Внешний мир»? Да потому, что он на виду. А такие местечки, как Троллинбург, спрятаны от глаз, как и приличествует норам. Но и Внешний мир, и мир По-Ту-Сторону — все это цельный мир, наш, родимый. А есть другие миры.

Мила совсем запуталась.

— А чем отличаются норы мира По-Ту-Сторону от этих «других миров»?

Барбарис неодобрительно покачал головой.

— Эк я тебе удивляюсь, девочка! Порой сметливая, сообразительная, а бывает, вот как сейчас, куда уж проще понять, что к чему, — а она спрашивает, словно у самой у нее всю смекалку из головы сквозняком выдуло.

Мила насупилась, размышляя, обижаться ей или не стоит. В конце концов, решила, что не стоит.

— Ветер на улице, — отмахнулась она. — А я без шапки, вот и выдуло… Объясни.

Барбарис снова покачал головой, но уже довольный, усмехаясь в бороду.

Никак характер проверял, подумала Мила, памятуя, как Барбарис ценит в людях наличие этого самого характера. Обиделась бы — он был бы страшно разочарован.

— Да уж поясню, куда деваться… Норы эти, которые мы миром По-Ту-Сторону кличем, они ведь не сами по себе существуют. Они ведь с Внешним миром связаны — не разделишь, как пальцы, с рукой сросшиеся. Отруби руку целиком — и в пальце жизни не станет. Так и мир По-Ту-Сторону без Внешнего мира никуда. А другие миры, они сами по себе. Где и как они существуют — того не знаю. Архонт Тирексий, может, и рассказал бы тебе, что тут к чему, поведал бы, как он дотянул те миры до нашего, чтобы двери открыть, да нет его — поплатился за содеянное. А мне такое неведомо — не ученый я. Одно только точно могу сказать: те миры, что безумец этот Тирексий чуть было в наш мир не впустил, — чужие они. Совсем чужие. Не понять нам, что они такое.

Какое-то время Мила размышляла над словами Барбариса.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Я, кажется, теперь немного лучше понимаю, что такое руины Харакса. Спасибо за рассказ, Барбарис. Правда спасибо за то, что беспокоишься обо мне и пытаешься помочь.

Мила душевно улыбнулась старому гному. Потом задумалась на секунду и, будто разговаривая сама с собой, негромко произнесла:

— Жаль только, что ты не можешь рассказать ничего об этих застрявших в руинах мирах. Это бы здорово помогло, наверное. Кажется… это будет самое сложное.

Барбарис многозначительно хмыкнул, привлекая внимание Милы. Очнувшись от своей задумчивости, Мила подняла на него глаза.

— Ну… — протянул Барбарис, — кое-что я все-таки тебе расскажу.

Он озадаченно насупил брови. На широком бородатом лице неуверенность сменялась озабоченностью.

— Не знаю, правда, будет ли тебе от того хоть сколько-то проку, но… — вздохнул Барбарис. — О мирах этих я все же самую малость слыхал. Точнее, об одном из них.

— Барбарис! Но это же здорово! — воскликнула Мила. — Это может помочь!

Он качнул головой.

— Не уверен. Никто ведь толком не знает, сколько их там — островков чужих миров. Вполне может статься, что тот мирок, о котором пойдет речь, тебе на пути и не встретится. Скорее всего, так оно и будет. Но что знаю, то скажу. Вреда тебе от моего рассказа никакого, но хотя бы знать будешь, насколько чужое оно, то, с чем может свести тебя судьба в руинах этих распроклятых. Фурия их забери…

Барбарис осуждающе покачал головой, стукнув кружкой о стол так, что во все стороны полетели брызги кваса.

— Эх, не моего ума это дело, но зря — ой, зря! — они тащат вас в эти руины. Не Велемира это задумка, не его. Не пошел бы он на такое. Но ничего не попишешь — не один он решения принимает. Триумвират есть Триумвират.

Мила слушала причитания Барбариса, не слишком разделяя его тревогу. В конце концов, в этом и заключался весь смысл Соревнований: то, что подстерегало их во время испытаний, должно быть приравнено к реальной опасности, которая может встретиться им во взрослой жизни. К тому же в глубине души Мила сомневалась, что руины Харакса могут оказаться опаснее, чем улица Ста Личин или улица Безликих прохожих. Во время первых двух испытаний не ей одной уже довелось столкнуться со смертельной опасностью. А если что-то угрожает твоей жизни, то имеет ли значение, где именно это происходит?

— Так что ты собирался рассказать, Барбарис? — напомнила Мила.

Коротышка тяжело вздохнул и принялся рассказывать.

ЕЩЕ ОДНА ИСТОРИЯ,

КОТОРУЮ РАССКАЗАЛ КОРОТЫШКА БАРБАРИС

Около двадцати лет назад я стал нечаянным свидетелем одного разговора… Случилось это в баре «У тролля на куличках». Время было позднее, за полночь, посетителей почти не было. Я зашел опрокинуть кружечку лучшего троллинбургского пива — такое до сих пор подают только в упомянутом мною заведении. Выбрал столик подальше от входа, в тени. Скорее по привычке. Такая уж у меня работа — до нужного момента в тени держаться. Не успела в моей кружке с пивом даже пена осесть, как в бар зашел посетитель. Признал я его сразу. Это был тогдашний глава нашей гномьей общины — Экзот Дума. Пользовался он в те времена у нашего брата большим уважением. Почти для всех гномов Троллинбурга его слово было все равно что закон. Ни единого случая не было, чтобы кто-то пошел против Экзота. И что примечательно, не перечили ему не потому, что боялись, а потому, что, когда говорил он, всем казалось, что говорит он все верно, а когда принимал решение за всю общину, ни один гном не усомнился, что мудрее решения и быть не может.

Экзот Дума сел за один из столиков, заказал себе кружку пива, как и я, и принялся попивать его, неторопливо и с расстановкой. Меня он не заметил, ибо сидел я тихо, и тень в дальнем, углу бара надежно укрывала меня от глаз.

По некоторым приметам я почти сразу смекнул, что глава гномьей общины кого-то поджидает. Чутье подсказывало мне задержаться в баре, не торопиться уходить. Было у меня ощущение, что в воздухе витает нечто особенное, что в этом полуночном посещении главою всех троллинбургских гномов бара «У тролля на куличках» замешана какая-то тайна. И чутье меня в ту ночь не подвело.

Не прошло и четверти часа, как в бар вошел еще один посетитель. Его длинный плащ и широкий капюшон, скрывающий лицо, не могли сбить меня с панталыку. Это был маг. Окинув помещение бара беглым взглядом, посетитель в плаще направился прямо к старику Экзоту и сел напротив него за тот же столик. Он тоже не заметил меня, а я на всякий случай поглубже укрылся в тени в своем укромном углу.