Читать книгу "Анатомия бабника - Синди Мэдсен"

так и сломить его.

— Я люблю тебя, Хадсон Деккер.

На его губах появилась невероятно красивая улыбка.

— Я тоже люблю тебя, Репортерша.

Глава 49

Хадсон

Когда я вошел в свою спальню, моя челюсть упала на пол, как и хоккейная экипировка, которую я держал в руках.

Уитни сидела у моего изголовья, на ней была одна из моих футболок и — если я не ошибаюсь по тому, как низко она висела спереди, на ней нет лифчика, а собранная на бедрах ткань демонстрировала много голых ног, — больше ничего.

Она одарила меня улыбкой сирены и поманила пальцем, приглашая подойти.

— Ты сказал, что я тебе нужна.

Как только автобус въехал в Бостон, я отправил сообщение, что мне нужно как можно скорее встретиться с ней у себя дома. Из-за нашего выезда, в которой мы играли с Калифорнийским университетом в пятницу и субботу вечером, прошло четыре долгих дня с тех пор, как мы виделись, и после того, как мы расстались на День благодарения неделей ранее, это казалось особенно несправедливым. Это сообщение было лишь одним из многих, которые я отправил, пока меня не было в городе, не говоря уже о часовом телефонном разговоре после нашей победы в пятницу. Каждый раз, когда я разговаривал с ней, мне хотелось, чтобы время пролетело еще быстрее.

Я запер дверь, скинул ботинки и начал развязывать галстук. Она подвинулась к краю кровати, и я убедился, что на ней действительно не было нижнего белья.

Мой стояк натягивался на молнию моих брюк.

Она протянула руку и убрала мои дрожащие руки с галстука. Затем схватила меня за край ткани и потянула вниз, так что наши лица оказались на одном уровне.

— Это моя работа — раздевать тебя.

Я обхватил руками ее бедра и поцеловал в губы, о которых мечтал несколько дней. Мне было все равно, возбуждает ли это меня или нет, она сделала меня счастливее, чем когда-либо прежде.

— Мне нравится, когда ты такой нарядный, — сказала она. — Обычно ты переодеваешься перед возвращением домой.

— Это было наказание тренера за то, что «вел себя не как джентльмен» во время поездки туда.

Она прищелкнула языком.

— Плохой, плохой мальчик.

Моя кровь забурлила сильнее, когда она развязала галстук и принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке. Когда я протянул руку, чтобы провести по ее обнаженному бедру, она шлепнула меня по ладони.

— Подожди своей очереди.

— Плохие парни не ждут, — сказал я, а потом с размаху навалился на нее, и счастье захлестнуло меня, когда она вскрикнула. — И я собираюсь наказать тебя за то, что ты пытаешься заставить меня. Посмотрим, как тебе понравится ждать.

Я просунул в нее палец, — закрыв ее рот своим, когда она начала задыхаться, — а затем медленно вынул, проведя кончиком пальца по ее центру, прежде чем убрать его.

— Ужасно, — захныкала она. Потом мы устроили лучшее перетягивание каната в моей жизни. Она снимала с меня одежду и дразнила меня до тех пор, пока я не был на грани и не сходил с ума, и тогда я отвечал ей тем же. К концу наши губы исследовали каждый дюйм тел друг друга. Только тогда мы сдались и занялись неистовым, умопомрачительным сексом, вложив в него все наши дни и часы тоски друг по другу.

Осторожно, чтобы не раздавить ее, я наклонился к ней и поцеловал в припухшие губы. Затем я переместился так, чтобы положить голову ей на живот и посмотреть снизу-вверх на ее милое личико. Как я и надеялся, она наклонилась и провела пальцами по моим волосам таким образом, который одновременно успокаивал и сводил меня с ума.

Когда я решил сделать все возможное, чтобы вернуть ее, я понятия не имел, что это будет означать долгий, чрезвычайно мучительный сеанс связи по Скайпу с сестрами Дэйна. Я выложился по полной, рассказал им обо всем, что мы с Уитни делали вместе — ладно, не обо всем, что мы с Уитни делали вместе, — и они помогли мне придумать план катания на коньках с рождественской елкой. Это заставило меня почувствовать себя идиотом — особенно с учетом того, что мне нужна была помощь команды, чтобы справиться с этим, — но сейчас я был рад, что отдал все, что у меня было.

Именно из-за Уитни я начал учиться усерднее, чем когда-либо в своей жизни. Она заслуживала парня, который бы хорошо учился, и она убедила меня, что я не только заслуживаю быть здесь, но и что я достаточно умен, чтобы получить любую степень, какую захочу. Теперь я регулярно встречался с преподавателем, который помогал мне на уроках статистики, и да, это означало больше учебных часов и меньше сна, но материал день ото дня становился немного понятнее.

К концу учебного года мне нужно было решить, к какой карьере я приложу больше усилий, но в любом случае я планировал открыть спортивный центр в моем старом районе для детей, которым нужно было безопасное место после школы. Я рассказал об этом Уитни, и она поделилась со мной замечательными идеями о том, как достучаться до людей в сообществе, а также о том, как связаться с прессой, которая, как я надеялся, осветит это и поможет распространить информацию.

Ее непоколебимая вера в меня и обещание быть рядом на каждом шагу открыли передо мной новые возможности, которые мне не терпелось исследовать вместе с ней.

— Итак, ты виделся со своей мамой? — спросила Уитни. Я знал, что рано или поздно это всплывет — на самом деле, я отдал ей должное за то, что она так долго не задавала этот вопрос.

— Она пришла на субботнюю игру, — сказал я.

— Мне нужно сыграть в «двадцать вопросов» или ты сам расскажешь мне, что произошло?

— Я больше думал о системе обмена сексуальными услугами.

Она перестала гладить меня по волосам и бросила на меня убийственный взгляд.

— Хорошо, ты выиграла, — сказал я. — На самом деле все прошло довольно хорошо.

Уитни была единственной, кто предложил встретиться на нейтральной территории. Коннектикут находился примерно на полпути отсюда до Нью-Йорка, и маме было немного дальше ехать. Я не думал, что она согласится на это, но она согласилась. Она приехала на субботнюю игру, и после мы поужинали.

— Она выглядела хорошо. Трезвая и счастливая.

— И она не взяла с собой…?

— Нет. В кои-то веки она меня услышала, — я думал, что она может забросать меня вопросами о Рэймонде, но она уважила мои пожелания. Конечно, она завела разговор, и