Читать книгу "Танец Грехов - Павел Калашников"

слова сына.

— Ты и сам знаешь, — небрежно бросил Виктор иразвернулся, идя к массивной дубовой двери. За окном выл ветер и лил проливнойдождь, но ему, Виктору, было плевать.

— Ты не посмеешь, — в голосе отца было большестраха, чем гнева, — ты не посмеешь идти в Инквизицию!

— Да, так кто же мне запретит? — Виктор надменноулыбнулся. — Быть может, сдохнуть под натиском демонов будет лучше, чемслушать, как тебя ненавидит собственный отец.

— Виктор…

— Я больше тебе не сын.

И он ушёл. Скрылся в тенях ночи, под воем ветра ибарабанной дробью проливных дождей. Пусть он и сказал, что уходит, то всё женадеялся, что за ним придут. Сначала гнев туманил его мысли, и Витя уходил всёдальше и дальше, уходя за пределы безопасной, отстроенной отдельно для элитныхпрослоек общества посёлка, имя которому не было.

Он ушёл и никто, даже охрана, которая доселеприводила его обратно, куда бы он не уходил и где бы не находился, не пришлаему на помощь. Он голодал, спал в лесной яме, присыпанной мокрой грязью илистьями берёз и уходил всё дальше и дальше в рядом стоящий лес, который наделе был внушительным парком. Не было ни людей, ни животных, никого.

— Я не вернусь, — ворчал он себе под нос,переворачиваясь в грязи. Она липкими кусками цеплялась к белой рубашке, которуюотец подарил ему к дню рождения, вместе с теми часами. — Не вернусь…

— Не вернёшься, — сказал сам себе Виктор, всё времянаблюдавший за тем, как его жизнь рушится. — Больше ты домой никогда невернёшься…

В изгнании 14-летний Виктор Зверев выдержал почтисутки и к вечеру следующего дня он вдруг заметил мигающие огни.

— Деревня? Но я же… И почему?

Языки пламени лизали деревяные коттеджи, бурлили вчёрных углях домов, объедали заборы и крыши. Они вились высоко к небу, а дымаел глаза. Он позабыл о всякой злобе, когда увидел, что огонь пляшет возле егоуютного, трёхэтажного дома.

Не чувствуя усталости, он ринулся туда. Веткивпивались в его мягкую кожу, камни ставили подножки, но Виктор этого не замечали бежал всё ближе и ближе к дому. Когда он прошёл через забор, сооружённый наевропейский манер, который огонь почти пожрал, то увидел знакомую дубовуюдверь. Она ввалилась, осунулась и почернела, но огня там уже не было. Пламялениво грызло стены, шторы, пускало едкий дым, но уже почти улеглось,перебросившись на другие дома. Когда он вбегал, то перед окном как будто быувидел чью-то тень, очень похожую на человеческую, но скоро эта иллюзия угаславместе с огнём. Парень толкнул её, промчался через узкую гостиницу и раскрылдверь.

— Мама, папа, сестра?!

Он увидел родителей. Мать Виктора сидела на своёмкресле и можно было бы подумать, что она крепко спит, если бы на её беломфартуке, в котором она обычно убиралась, не багровела кровь, стекающая отсамого горла. Кровь от жара запеклась, но огонь не посмел дотронуться до еётела.

— Мама, пошли! Пошли…

Он перевёл взгляд на отца, а вернее на то, что отнего осталось: руки и ноги отрезали и бросили несчастного истекать кровью наполу, бросив конечности в камин, где раньше вся семья грелась и долго общалась.В доме сквозил запах жаренной свинины и от этой мысли Виктору сделалось дурно. Он,переборов себя, взглянул на отца ещё раз и увидел, что из его раскрытого ртаторчит коллекционный меч Святой Инквизиции, с изображением дракона на эфесе,выполненном из золота и серебра. Изо рта Владимира Зверева густилась кровь, аглаза потемнели и безразлично смотрели в потолок.

«Сестра, — в панике подумал Виктор, — она жива. Яспасу её. Заберу отсюда!»

Он метнулся к шкафу, где обычно пряталась егомаленькая сестра.

«Наверняка она забралась сюда, — подумал Виктор, —наверняка она здесь».

— Лена! — Он не чувствовал, как слёзы ручьём бегутпо его щекам. — Я здесь, Лена! Открывай! БЫСТРЕЕ!

Он наконец вбежал в комнату, где стоял этотзлополучный шкаф. Но на его месте теперь были обвалившиеся внутрь куски дерева,по которому ещё плясало небольшое пламя. Виктор распахнул дверцы сгоревшеймебели, даже не ощутив укусов огня. Густой, спёртый дым проник в глаза, влёгкие и заставил парня закашляться. Когда слёзы от дыма перестали идти, он струдом раскрыл глаза и вскрикнул. В правом углу, там, где раньше его сестравтихаря играла в куклы и пряталась от родителей, белели детские кости.

Сам Виктор не помнил, что было потом. Очнулся онутром, сидя у окна в гостиной, прижав руками колени и горько рыдая.

Скоро в доме оказались люди в чёрных плащах, сзнаком скрещённых мечей на груди.

— Какой кошмар, — холодно сказал один из безликих охотников.Голос его был далёким, как и всё происходящее.

«Это не со мной происходит, — говорил себе Виктор, —не я это».

Старшая версия стояла над ним и тоже исходиласлезами. Сознание его очертило людей в чёрном мордами животных: волков исвиней, которые как маски натянули на человеческие лица.

— Эй, парень, давай, поднимайся, — чёрные рукаваподхватили его и подняли с пола. Ноги так затекли, что совсем не хотелислушаться. — Давай, давай, у нас тут дела, не видишь?

— Почему? Почему это происходит?

— Такое всегда бывает, — пожал плечами охотник сголовой свиньи, заталкивая бутерброд себе в рот и обтирая о чёрные одеждыжирные пальцы, — но ты не переживай, мы разберёмся. А теперь иди прочь.

— Нет, — Виктор выбросил руки вперёд и потянулся ктрупам своих родителей,