Читать книгу "Башмаки на флагах - Борис Вячеславович Конофальский"

солдат, что продались хамам. Первый, что был перед ним, пользуясь длиной протазана, сразу и очень удачно издали ударил кавалера. Не будь лезвие оружия столь широко, так и прошло бы через прорезь в забрале. Чуть глаз не выбил.

Волкова удар слегка откинул, с трудом удалось удержать равновесие. А второй враг, находившийся сбоку, тоже протазаном нанес рубящий удар в предплечье. Ну уж нет, хватит… Кавалер ловко левой рукой схватил протазан за древко, дернул на себя и молниеносным движением отрубил мерзавцу большой палец на правой руке. Брызнула кровь, палец повис на лоскуте кожи, а мерзавец бросил оружие, схватился за раненую кисть и заорал. Короткий, без замаха, тычок прямо в орущую пасть. Острие меча только слегка входит в орущий рот, и враг валится на землю, захлебываясь кровью.

«Двое, неплохо, но нужно не забывать про дыхание».

Волков наитием уклоняется от сильного удара, первый мерзавец снова пытается ударить в шлем, но делает слишком большие замахи, торопится, много сил вкладывает. Протазан лишь легко звякнул по шлему. Враг пытается отскочить после атаки, да не успевает, теперь очередь Волкова. Длинный выпад, и, почти присев, самым кончиком меча кавалер достает сержанта. Попадает в ногу, чуть выше наголенника, скрывавшего колено, и чуть ниже кольчуги. Железо насквозь прокалывает ногу. Враг орет и отскакивает, спешит убраться подальше, стараясь не слишком наваливаться на раненую ногу.

Добивать его кавалер не кидается: это калека, никуда уже не денется. Волков поворачивается к воде, и вовремя. Шлепая по песку мокрыми башмаками, на него кидается солдат с алебардой. Этот не из военных, хам размахивает алебардой, как цепом на молотьбе. Конечно же, не попадает, железо врезается в песок, а Волков почти без усилий… – раз, два, три – три коротких взмаха – и на правой ляжке мужика три глубоких рассечения, из которых хлещет кровь. Еще один валится на песок с криком.

«Белиссимо, как говорят в далеких южных землях, но нельзя забывать про дыхание».

Еще один дурень кидается на Волкова с алебардой. Нет сомнений, что сержанты учили этих олухов, что против человека в хорошей броне лучше использовать шип алебарды, а не топор – надо колоть, а не рубить. Но этот недоумок размахивается, словно хочет разрубить кавалера напополам. Волков не отступает, а наоборот, делает шаг ему навстречу – и алебарда лишь древком ударяет его по плечу. А сам кавалер, чуть не вплотную встав к дураку, бьет его снизу в челюсть кулаком и эфесом меча. Мужик хоть и велик собой, но от сильного удара отступает. Дело сделано… почти. Последний штрих – кавалер, слегка присев, колет его снизу в живот, под кирасу. Роскошный меч легко прокалывает старую стеганку, лезвие на ладонь входит бывшему хлебопашцу в живот. Оружие мужика падает на песок, а сам он, схватившись за живот, отступает.

«Главное – беречь дыхание».

Кавалер оглядывается. Ищет следующего врага и находит. Вокруг того сержанта, которому он проколол ногу, собрались уже три солдата, они видели, что было с теми, кто нападал на Волкова поодиночке, они его опасаются, но сержант, кривясь от боли, орет им:

– Не боись, ребята, дружно, как учили, плечом к плечу! Дружно! Вперед… Ну, пошли, пошли… Режьте благородного пса! В морду колите! В пах его!

Солдаты, выставив два копья и алебарду, двигаются на кавалера. Волков стоит, помахивая мечом. Это уже хуже: пока он станет возиться с этими тремя, на берег выйдут еще шестеро. «Нужно было добить этого сержанта. Всегда нужно убивать вражеских сержантов!»

Кавалер направился навстречу врагам, тянуть-то было нельзя. Но и что с ними делать, с этими тремя плотно стоящими, ощетинившимися длинным оружием солдатами, он пока не знал. Ладно, пойдет как Бог положит.

А никак Бог не положил. Кавалер, как только попытался сделать выпад, получил два удара: сильный удар копьем в левое предплечье, опасный удар, и рубящий по шлему.

– Так его, ребята! – орал раненый сержант из-за спин солдат. – А ну, еще врежьте этому псу благородному!

«Сволочь, научил хамов, нужно было его сразу добить».

Волков остановился на мгновение, чтобы придумать, как взять этих троих, и с удивлением увидал, как мужик, тот, что был с алебардой, выронил свое оружие на песок, упал на колени, а затем неловко завалился на спину. Лицом кверху, рот открыт. Прямо из-под его носа торчало оперение арбалетного болта. Болт ушел глубоко, видно, перебил шейные позвонки – враг был мертв. Двое его товарищей оказались удивлены не меньше кавалера, оба смотрели на мертвеца, а Волков, не думая о том, откуда прилетел болт, тянуть не стал, воспользовался их невниманием и, сделав два быстрых шага, нанес короткий колющий удар в шею одного из копьеносцев, проткнув ее насквозь. Оставшийся, с удивлением глядя, как валится на песок еще один его товарищ, не стал дожидаться, повернулся и побежал прочь.

Волков за ним не погнался: пусть бежит, так он только других хамов перепугает. Забыв про размеренное дыхание, кавалер кинулся к раненому сержанту. «Добить мерзавца». Тот повернулся, запрыгал на одной ноге, опираясь на протазан, как на костыль, но упал, пополз на четвереньках, а кавалер догнал его и загнал ему в зад свое оружие чуть ли не до середины клинка. Сержант страшно заорал. «Вот так-то, будешь знать, как учить взбесившееся быдло».

Кавалер огляделся, теперь у него было несколько мгновений для того, чтобы сориентироваться.

Чуть повыше берега, ближе к дороге, Максимилиан воткнул его старый кавалерийский щит в песок и, прячась за этим укрытием, как и положено арбалетчику, ключом снова натягивал тетиву арбалета. Волкову стало приятно, что молодой человек остался с ним, но… вероятность, что знаменосец останется здесь навсегда, была очень велика. «Наглец! Не выполнил приказ».

Потом он глянул на реку. Конечно, враги так и идут цепью, так и идут. Следующие выходят на берег и, заливая песок водой, уже поднимаются по склону. «Идут, не кончаются чертовы хамы. Господи, благослови. Главное – к воде близко не подходить, Господи, не хочу умирать в воде, не допусти».

Волков двинулся навстречу врагам, помахивая мечом. Но ему пришлось оставить мысли о ровном дыхании, уж больно много мужичья успело выбраться на берег. Трое, четверо… пятеро, и еще один почти дошел до берега. И они двинулись на кавалера. Морды остервенелые, ненавидят его, копья, алебарды, годендаги, грубые секиры, а еще один подлец с длинным опасным молотом через брод идет, оружие сжимает крепко, на Волкова пялится, оскалился в ожесточении. Все они видели, как кавалер резал их товарищей, видели и хотят отомстить.

На него посыпались удары – бестолковые,