Читать книгу "Литература как социальный институт: Сборник работ - Борис Владимирович Дубин"

за 1987-1988 гг.

Таблица 11

Динамика тиражей литературно-художественных журналов союзных республик, выходящих на национальных языках, за 1987-1988 гг.

Таблица 12

Динамика тиражей литературно-художественных журналов автономных республик и областей, выходящих на национальных языках, за 1987-1988 гг.

Таблица 13

Динамика тиражей литературно-художественных журналов областей, краевых и автономных республик (на русском языке) за 1987-1988 гг.

Таблица 14

Динамика подписки на литературно-художественные журналы в Москве и Ленинграде

Таблица 15

Динамика подписки на массовые, научно-популярные и молодежные журналы в Москве и Ленинграде

Таблица 16

Динамика подписки на академические журналы в Москве и Ленинграде

Таблица 17

Динамика подписки на ведомственные журналы в Москве и Ленинграде

Таблица 18

Динамика подписки на академические журналы в 11 городах с населением свыше 1 млн человек

Приложение

Пределы рационализации: идеология vs теория

ТРАНСФОРМАЦИЯ ЦЕННОСТНЫХ ОСНОВАНИЙ ИССЛЕДОВАНИЯ В ПРОЦЕССЕ ФОРМИРОВАНИЯ СОЦИОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРЫ

Л. Гудков

Социологические исследования литературы, имеющие длительную историю и охватывающие самые разные аспекты функционирования литературы в обществе и ее социальной организации, лишь в последнее время стали принимать формы самостоятельной дисциплины. В качестве операциональных критериев для определения степени институционализации той или иной дифференцирующейся отрасли научного знания можно принять следующие обстоятельства:

1) экстенсивный рост проводимых исследований и научных публикаций;

2) появление систематизирующих и обзорных работ, включая ретроспективные библиографии, хрестоматии;

3) проведение семинаров, симпозиумов и конференций;

4) выделение специализированных периодических изданий или журналов с постоянными методологическими разделами;

5) создание учебных программ, появление специализированных кафедр или отдельных целевых программ подготовки специалистов в университетах;

6) формирование исследовательских центров, школ и направлений внутри академического сообщества, что в известной мере знаменует собой уже начало разложения авторитетной парадигмы.

По отношению к социологии литературы можно говорить как минимум о трех подобных признаках самостоятельной дисциплины.

С науковедческой точки зрения особый интерес представляют самые ранние стадии формирования научной дисциплины, поскольку именно они в значительной степени обусловливают все своеобразие складывающихся в дальнейшем норм научной работы. Хотя принципы организации исследования не в полной мере воспроизводят структуру проблематики (здесь определяющую роль играет характер финансирования науки), но все-таки они являются проекцией существующего набора теоретических идей и методологических средств объяснения. Понимание этих процессов позволяет лучше уяснить себе не только картину развития науки, но и характер ее взаимодействия с обществом, с другими его подсистемами.

1. Идейные и культурные истоки социологии литературы

Объяснение того, как происходит выделение и закрепление из ранее аморфной совокупности предметных разработок институционализированных форм производства и организации знания, тем более прослеживание последовательных стадий их эволюции, не может быть дано только из имманентной логики развития идей или концептуального арсенала исследований в данной области. Понимание процессов такого рода требует необходимого анализа семантических компонентов, культурных значений, с которыми связывается значимость аксиоматики данной когнитивной системы и, соответственно, статус этих ученых занятий в социокультурной структуре науки и общества в целом. Иначе говоря, прогресс (или, напротив, стагнация) в той или иной дисциплине может объясняться действием специфического смыслового элемента, которое обеспечивает признание этой дисциплины в обществе, т. е. доверие когнитивным усилиям академического научного сообщества. Не рафинированность теоретической рефлексии или богатство интерпретаций материала определяют условия признания значимости научной работы, а ее социальный потенциал – те ценности, которые связывают с ней внешние инстанции, другие функциональные институты общества. Поэтому возможность последующей рационализации этого ценностного элемента (исходной аксиоматики дисциплины) определяет параметры, интенсивность и направления (оси, перспективы) научной эволюции в соответствующей сфере исследований. В данном случае речь идет о тех содержательных определениях, которые даются различными социальными группами такой культурной ценности, как «литература», конституирующей рассматриваемую нами проблемную область[190].

Развитие социологии литературы протекало как постепенное формирование собственно социологической проблематики исследования литературы в процессе отделения ее от традиционных историко-литературных, литературоведческих и т. п. постановок проблем и вопросов, или, другими словами, сопровождалось такими трансформациями ценностей и семантики феноменов литературной культуры, которые выразились не только в формах социокультурной дифференциации системы литературы (разнообразием групп, репрезентирующих и потребляющих литературу), но и в теоретико-методологической структуре самой науки о ней. Именно движение в обществе ведет к появлению новых концепций литературы и способов ее объяснения[191].

Значимые, действующие культурные представления, будучи подвергнуты систематическому упорядочению, составляют ценностный, конститутивный базис – совокупность теоретических интересов исследователя, обусловливающих взаимосвязь когнитивных структур (принципов и организационных форм научной работы), которые характеризуют процессы институционализации дисциплины. Именно эти рамки задают нормы литературной интерпретации, расцениваемые как детерминированные, обоснованные и достаточно аргументированные. Показателем их, однако, в первую очередь следует считать не столько разработки теоретических представлений, содержащих предметное понимание данной сферы изучения, т. е. концептуализированное описание определенных фрагментов «реальности», сколько развитие методологического мышления в формах, применимых к действующим теоретическим системам. Иначе говоря, только формирование специфических средств рефлексии над собственными ценностными основаниями, аксиоматикой данной сферы, и процедур внутридисциплинарной исследовательской взаимной проверки и критики обеспечивает условия парадигматического развития и обособления определенных групп исследователей, работающих над одними и теми же проблемными и предметными вопросами. Именно методологическая критика (наличие постоянно действующих органов публикации – специализированных журналов) позволяет удержать единство теоретических способов анализа и объяснения, единство проблематики при изменяющихся предметном ви́дении или формулировках. Она сохраняет возможности использования контролируемого теоретического языка даже при введении результатов работы смежных специалистов. Кроме того, методологическая осмысленность теоретической работы является единственной предпосылкой аккумуляции научного знания. Она позволяет рефлексивно дистанцироваться от ценностного компонента изучения, взвесить результативность избранных средств анализа, а тем самым – при меняющемся культурно обусловленном объекте изучения – сопоставлять различные результаты исследований и положения отдельных ученых. Другими словами, открывается возможность специализированной социализации, т. е. собственно дисциплинарной подготовки исследователей данного профиля.

Общий характер постановки проблем социального изучения литературы диктовался философскими представлениями о литературе как выражении или отражении духа времени, общества и т. п., сложившихся к началу XIX в. (Л. де Бональд, Ж. де Сталь и др.). Позднейшая литературная критика, а впоследствии и литературоведение приняли подобные представления в качестве идеологического основания собственных групповых самоопределений и претензий на определенный статус в социальной системе. Исходя из утверждений о едином смысле («идее») литературного произведения, соответственно единстве его интерпретации, критик отстаивал значимость собственной роли «как важнейшей функции посредника между произведением и публикой, поскольку смысл художественного произведения он переводил публике как жизненную ориентацию»[192]. Общие рамки интерпретации ограничивались семантикой фундаментальных представлений о реальности в литературе. К этому времени они уже являлись набором риторических определений, вырожденных, рутинизированных и анонимных, продуктом распадающегося содержательного состава культурной традиции образно-символического выражения. Круг этих определений в целом можно обозначить метафорой литературы как «зеркала», а писателя («гения», «поэта») – в романтической фразеологии как «светильника», «светоча», «пылающего сердца» и т. п.[193] В качестве синонима литературы мог выступать и отдельный жанр, по преимуществу роман.

Каждый из подобных комплексов представлений, обозначаемых своеобразной «ядерной», или «корневой», как ее иногда называют, метафорой, является