Читать книгу "Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова"

Нет, на парусах.

Впрочем, какая разница!

Особенно быстро – на парах или парусах – она неслась, когдаСергей приезжал раньше ее. Она очень любила приходить домой, когда он уже тамбыл.

Он жарил картошку – единственное, что научился готовить запятнадцать лет, кроме макарон и яичницы. Макароны и яичница были его короннымиблюдами, можно сказать, вершиной мастерства еще со студенческих времен.

Когда Кира спрашивала, почему он никогда не кладет вмакароны сыр, а в яичницу помидоры и зелень, он отвечал: зачем, и так вкусно!

И вправду, зачем?

В лобовое стекло Кира еще несколько секунд смотрела на дом,а потом выбралась из машины.

Сергей сказал: “Все будет хорошо”, и она верила ему, нобоялась идти в подъезд, где ее должны убить.

Лифт не работал, и Марьи Семеновны не было на месте – какбудто маленький привет от капитана Гальцева. Кира стиснула портфель, прижалаего к боку и стала медленно подниматься.

Второй этаж.

Бомба не падает дважды в одну воронку – уж теперь-то Киразнала, что еще как падает! Глупый взрослый маленький Тим счастлив, что отец живетс ними. Разве он живет с ними?

Третий этаж.

Лена Пухова разговаривала с Костиком на лестничной площадке,и это видели Федот и его нянька.

Сегодня в конференц-зале были только свои.

Свои, свои, повторили каблуки ее ботинок. Только свои могливытащить у нее из портфеля пистолет.

За всю ночь на диване в Малаховке ее муж ни разу не сказалей, что любит ее, а для нее это было очень важно. Не могла же она попросить его– скажи мне, что ты меня любишь!

Раньше просила.

Четвертый этаж.

До квартиры осталось два пролета. На площадке стоит кресло.На этой площадке убили Костика.

Ладони стали мокрыми. Сердце как-то определилось иувеличилось, Кира теперь совершенно точно могла бы сказать, где именно у неесердце.

Надо идти.

Она стала подниматься, прижимая к боку портфель, которыйполз и полз из мокрых пальцев, и строительная канонада из бывшей квартирыБасовых приблизилась вплотную к ушам, и конечно, никто не расслышит выстрела втакой канонаде!

И все-таки скажи мне, что ты меня любишь…

Площадка, кресло, темная глубина лифтового холла, цветок вкадушке.

– Стой.

Кира остановилась и взялась за сердце. Из темноты лифтавыступила Валентина. Рука в черной кожаной перчатке держала пистолет.

Кира перевела дыхание.

– Даже не шевелись, – негромко приказала Валентина. – Простостой, и все.

Портфель поехал из рук и шлепнулся на плиточный пол.

– Боишься? – спросила Валентина. – Все правильно. Осталосьчуть-чуть.

И она подошла поближе.

– Откуда у тебя… пистолет? – прошептала Кира, не отрываяглаз от вороненого ствола. В нем плясал лестничный свет.

– Из твоего портфеля. Зачем ты его на работу привезла, дура?Избавиться хотела?

– Я… – пролепетала Кира, – я имею в виду другое. Где ты его вообщевзяла.

– Где-где! Купила! – презрительно сказала Валентина.

– Но… почему? – выдохнула Кира. – Почему?! За что?!

Рука в черной перчатке шевельнулась, как будто ловчееперехватывая рукоятку пистолета, и Кира закрыла глаза.

– Потому что он был моим, пока ты не появилась снова! Но тыпоявилась, и он опять побежал к тебе! Как собачка. Ты развелась, сталасвободной, и он побежал к тебе! Я его наказала. И тебя накажу.

– Верочка, – сказала Кира, вдруг успокоившись, – он никогдане был моим любовником. Вот что самое смешное. Никогда, понимаешь? Он был мойдруг много лет.

– Как же, – засмеялась Верочка, – друг! Знаю я такую дружбу!Он тебя имел, а ты за это получала все, что хотела! Ты думала, что ты умнеевсех, но я умнее тебя. Господи, как я тебя ненавижу! Каждую минуту ненавидела –когда ты читала мои материалы, правила, так важно кивала! Как мне было весело,когда я его убила! Я знала, что тебя посадят и ты сгниешь в тюряге! Кира Ятт втюрьме, “шестерка” на зоне! Теперь мне придется тебя пристрелить, хотя этохуже, чем тюряга! Это слишком быстро для такой твари, как ты! Но напоследокхочу тебе сказать, что я женю на себе твоего муженька. Просто так, для смеху.Он будет страдать, я буду его утешать, это я умею. Он и оглянуться не успеет,как я его на себе женю! А твоего ублюдочного сыночка сгною в интернате. Этотоже легко. Сначала наркотики, потом драки, потом зона. Его будут бить, итрахать плохие парни, а я останусь в твоей квартире с твоим мужем, как ты смоим Костиком. Так что подыхай в радости, дорогая! Пока. До встречи. Только нескоро мы с тобой встретимся.

– Если ты меня убьешь, все поймут, что Костика застрелила нея.

– Не буду я тебя убивать. Ты убьешь сама себя. Самоубийствов порыве раскаяния. На том самом месте, где ты убила Костика. Все прошло гладков тот раз. Пройдет и в этот. Почему бы нет?

– Потому что мой муж знает, что это ты подложила нампистолет.

– Чушь, – фыркнула Верочка, – ничего он знать не может! Ядумала, что пистолет найдут менты. Я бы позвонила, сказала, что я твоя домработница,нашла пистолет, но боюсь тебя до смерти, приезжайте и посмотрите! А ты нашлаего раньше, чем я позвонила! Тебе потрясающе везет, Кира. Просто удивительно.Только теперь везению пришел конец. Подыхай и помни, как я поступлю с твоимсыночком-кретином. Думай об этом, когда я в тебя выстрелю.

– Валентина не носит кожаных перчаток, – как завороженнаяпрошептала Кира.

Верочка оглядела себя.

– Ну и что? Никто ничего не понял. И не поймет! Господи,нарядиться в это огородное пугало никакого труда не представляло! Я столько разпривозила тебе тексты, чтоб ты читала, поправляла, кивала, я столько раз еевидела, твою дуру! Я тебя застрелю и выброшу тряпки на первой помойке. Авечером буду пить шампанское и думать о том, как твой муж станет носить меня наруках. Я ведь моложе тебя на десять лет! Моложе, красивее и умнее! И что Костикв тебе нашел?!

– Он не был моим любовником, Верочка.

– Ну конечно! Можешь не стараться. Я все равно тебя убью.Давай. Медленно и боком, боком. Я выстрелю тебе в голову, чтобы вылетели мозгии чтоб твой ублюдочный сыночек тебя не сразу узнал. Он будет ползать поплощадке прямо в твоих мозгах и выть!

Растение в кадке шевельнулось, Кира скосила глаза. За плечому Верочки произошло какое-то движение, ударил по глазам свет, Верочкавзвизгнула, прыгнула на Киру, откуда-то в поле зрения появился тяжелый грязныйботинок и снизу вверх вмазал по черной перчатке, и пистолет выскочил, взмыл истал медленно падать, и в голове у Киры стало просторно и бело, как в тундре, ипрямо посреди тундры, с неба, на ослепительный снег все падал и падал пистолет.