Читать книгу "Больше, чем я просила - Екатерина Шерив"

и она решила попробовать там переночевать. Лукьян прилично вымахал, а свою хозяйку защищал как драгоценность и только когда убеждался, что Тата не боится подходившего к ним человека, переставал рычать и начинал вилять хвостом.

Первая ночь прошла спокойно. Вторая – тоже. Тата была довольна. Кроме того зима стояла тёплая и маленькой печки хватало, чтобы обогреть её огромную комнату. Лукьян спал на кровати у неё в ногах, и от его присутствия ей было гораздо спокойнее.

Уроки верховой езды они с Матвеем приостановили. Тата была довольно мерзлявой и не могла долго находиться на морозе. Но она часто приходила в дом к Алевтине, и они пили чай.

Алевтина часто говорила ей, что она зря съехала от них, да и Фёдор с Матвеем её в этом поддерживали. Но Тате нравилось, что у неё появилась своя территория, и больше не нужно было бегать из одного дома в другой. Только бы призрак Розы её больше не беспокоил, и морозы не усилились.

Походы на почту зимой стали проблематичными и не из-за холодов, а из-за высоченных сугробов, которые никто не расчищал. Тата была не самой лучшей ученицей в плане верховой езды, и пока Матвей не разрешал ей самостоятельно ездить на лошади. Тата стала реже наведываться на почту; только когда Фёдор или Матвей ездили на телеге на рынок.

И вот однажды уже после обеда она поехала с Матвеем в город. На почте её ждало только одно письмо. Тата с нетерпением распечатала его и стала читать.

Дорогая дочка! Пишет тебе мама в тайне наверное от всех. Не знаю поступаю ли я правильно, но моё сердце стонет, когда я думаю, что ты не в курсе, что тут творится. Артём просил тебе ничего не говорить, но я не могу скрыть от тебя такое.

Дело в том, что Артём попал в больницу. Не волнуйся, его жизнь в неопасности. Он под наблюдением врачей. Скажу тебе честно, это Лиза его довела. Я не знаю какие письма он тебе писал, но как-то раз твой отец доходчиво объяснил ей, что ты далеко уехала. Лучше бы он этого не делал. Но кто же знал?..

Артём и твой отец периодически созванивались, и однажды Володя рассказывал мне, что Лиза распустила свой ядовитый язык до невозможности. Она говорила Артёму, что он больше тебя никогда не увидит и до конца жизни будет с ней, потому что она его жена и мать его сына; что он заслуживает такой жизни, потому что бросил её; что Серёжа не находится из-за него, потому что он не может нормально заработать и заплатить деньги толковой поисковой группе.

И вот однажды у Артёма произошёл сильный приступ головной боли. Слава богу, Володя тогда был у него дома, и он вызвал скорую. У Артёма резко подскочило давление за двести. Врачи сказали, что это результат тяжёлого нервного истощения. Сейчас Артём по-прежнему в больнице и потихоньку приходит в себя. С Лизой пока сижу то я, то наёмная сиделка. Про Артёма она не спрашивает, а со мной вообще не разговаривает…

Тата пробежала письмо до конца и, не заметив больше в письме имени Артёма, бросила читать, а потом смяла листок в руке. Внутри неё что-то взорвалось. А через пару секунд она начала чувствовать, что от этого взрыва в ней родилось что-то новое. Её челюсти стиснулись, а руки напряглись так, что она с уверенностью могла сказать, что могла продырявить ногтями кожу.

Она вышла из здания почты и направилась к телеге, в которой её ждал Матвей.

– Поехали скорее домой! – скомандовала она.

– Тата, что случилось?

– Я сегодня же уезжаю в Нижний Новгород, – ответила она, не глядя на него.

– Почему?

– Мне нужно там быть, Матвей. И я уезжаю немедленно. Поехали скорее.

Чувство чего-то разорванного внутри не покидало её. Дома Тата бросила в сумку тёплые штаны и кофту, взяла с собой все деньги и, застегнув пуховик, вышла из особняка Роз. Она решила идти пешком до того автовокзала, в который приехала из Нижнего Новгорода в сентябре.

У забора дома её остановил Матвей, схватив за плечи.

– Тата, что с тобой? Я тебя ещё ни разу такой не видел. Я не могу отпустить тебя в таком состоянии.

– Матвей, – она сжала его руку, сняв со своего плеча. В другой ситуации его обеспокоенный взгляд не оставил её равнодушной, но сейчас было совсем другое дело. – Я обязательно дам о себе знать.

– Тата, ты думаешь, я отпущу тебя одну в такой час плестись пешком по сугробам до автовокзала? Садись в телегу и поехали.

– Матвей…

– Садись, я сказал! – с этими громкими словами он запрыгнул в телегу и стал её ждать.

Тате пришлось его послушаться, и через минуту она заняла место в телеге рядом с ним.

***

Она не представляла, что сделает, если в кассе ей скажут, что ближайший автобус будет только завтра. Всё оказалось не так плохо, но и не хорошо: кассирша объявила, что автобус будет в одиннадцать часов ночи. Тате ничего не оставалось, как купить билет и ждать.

За всю дорогу она не сомкнула глаз. Ей даже казалось, что за семь часов поездки в автобусе она ни разу не сменила позу. Челюсти всё ещё были сжаты, а руки не расслаблялись. Внутри у неё творилось такое, от чего ей хотелось взять иголку с нитками и что-то там зашить.

Доехав до пункта назначения, Тата пересела в другой автобус, который повёз её прямиком до квартиры Артёма. К нему в больницу она обязательно съездит, но сначала ей нужно пообщаться с другим человеком.

Оказавшись перед знакомой девятиэтажной, Тата часто задышала через нос, от чего её ноздри стали раздуваться.

Она поднялась на четвёртый этаж и оказалась перед дверью квартиры Артёма. Она повернула ручку. Дверь была не заперта. Тата вошла.

Вдруг перед её глазами возникла пелена. Тата сделала шаг, и ей показалось, что она как будто сделала его в другом измерении. Совершенно по-иному ощущая пространство, она распахнула дверь спальни и увидела Лизу, бодрствующую лёжа в кровати.

– Ты?.. – она медленно отложила зеркальце, в которое только что смотрелась. – Какого чёрта ты здесь делаешь?

Тата подняла руку, весившую по её ощущениям на тот момент килограммов двадцать, и со всей силы ударила ею по щеке Лизы. Та громко взвизгнула и прижала руку к лицу. Через пару секунд Тата разглядела на её щеке четыре кровоточащие царапины.

– Психопатка! Что ты творишь?

– Как ты могла довести Артёма до