Читать книгу "И оживут слова. Часть I - Наталья Способина"

— Добронега сказала. А ты соврал там, на берегу. Ты сказал, что не знаешь.

— А ты сегодня соврала княжичу и соврешь Радиму. И соврала сейчас Злате. Будем считать, кто больше?

Он снова уставился в пол.

— Что? — от неожиданности я даже не сразу нашла, что сказать. — Это же ты попросил соврать. И я не врала Злате!

— Я просил соврать потому, что Радим ни за что не поверит, что ты вышла погулять просто так. А вот в то, что могла сбежать на прогулку с Миролюбом… будет зол, но поверит и ни словом не упрекнет. И вообще он тебя ни в чем не упрекнет, потому что боится разволновать.

— Так вот в чем дело…

— И Злате ты удачно сейчас придумала сказать, — перебил меня Альгидрас. — Это обычно было для нее, вот так — захотеть, и хоть трава не расти. И ночью пойти, не подумав, что разбудит, помешает… А сказать Радиму, что шла ко мне, нельзя. У нее не было причин ходить ко мне.

Я внимательно смотрела на профиль хванца. Неровная челка скрывала лоб и скулу, на которой, к счастью, не появился синяк после моего удара, хотя красноватый след до сих пор был. У него был чуть вздернутый нос и острый подбородок.

— Ты ненавидел ее? — вопрос родился сам собой.

Альгидрас ответил не сразу. Некоторое время он покусывал нижнюю губу, а потом шумно втянул воздух носом и произнес:

— Моя ненависть другим отдана.

— Кому? — не подумав, брякнула я.

Он нахмурился, а потом произнес:

— Да, ты же меня не видишь… Кварам.

— Ква… О…

«Последний в роду».

— Они убили хванов.

Альгидрас сказал это так, будто говорил о чем-то чужом, чем-то, что его совсем не волнует. И только то, как тихо звучал его голос, да то, как сильно его зубы терзали нижнюю губу, выдавало, насколько это все еще не зажило в его душе. И никогда не заживет, видимо.

— А теперь им что-то нужно от воеводы. Для того и Всемилу похитили, — сказал Альгидрас и замолчал, уставившись в одну точку и продолжая машинально терзать губу.

Было видно, что его мысли где-то далеко. А я подумала: что значит мое «как же изменилась моя жизнь» по сравнению с его судьбой? Младший сын старосты. Младшие — они же всегда самые любимые. В них все последние радости и надежды. А ведь его еще отдавали в учение. Значит, скучали, тосковали, дни считали до его возвращения. А потом он вернулся: повзрослевший, поумневший, родительская гордость… Сколько он успел погреться в лучах родительской любви? Три года? Четыре? А потом в одночасье… «последний в роду».

Я не знала, зачем это сделала и как мне вообще такое могло прийти в голову, но, протянув руку, я коснулась указательным пальцем его нижней губы. Альгидрас дернулся так, что лавка пошатнулась, а я испуганно отпрянула.

— Не надо так… кровь же пойдет, — я неловко указала на его покрасневшую губу, в то время как сам Альгидрас смотрел на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

— Ты тоже так не делай, — с нервной усмешкой произнес он. — Мне неприятно.

Я почувствовала, как щеки загорелись, и отодвинулась подальше, насколько позволяла длина лавки. Альгидрас тоже отодвинулся.

— А неприятно потому, что я похожа на Всемилу? Или тебе вообще неприятно, когда к тебе прикасаются? — стараясь придать легкости своему тону, спросила я.

— У тебя там новости были. Какие? — спокойно глядя мне в глаза, произнес Альгидрас. Он опять резко переменился. Словно, перестав кусать злосчастную губу, разом захлопнул заслонку, выпускавшую эмоции.

— Почему ты никогда не отвечаешь на вопросы?

— На те, что по делу, отвечаю, — ровным голосом откликнулся он.

— С тобой очень сложно, — вздохнула я, подумав, что с ним действительно сложно. Его хочется жалеть, а он в ответ выставляет колючки.

— С тобой тоже.

Вместо ответа я снова вздохнула и приготовилась выкладывать новости. Но едва я раскрыла рот, как дверь отворилась, и вошла Злата, неся в руках дымящийся горшок с кашей. Она ловко пристроила его на стол, заткнула полотенце за пояс фартука и с подозрением посмотрела на нас:

— Ссоритесь?

— Нет, — хором ответили мы.

Злата посмотрела в потолок и возвела руки, словно в молитве. Но почему-то мне показалось, что она не сердится и говорит это все для порядка. Злата вышла, попросив меня накрыть на стол.

— Она со Всемилой так же себя вела, как со мной? — прошептала я.

— Нет, — одними губами ответил Альгидрас и нахмурился: — С тобой свободнее. Но ты тоже себя иначе ведешь. И Злата… ей легче.

«И то хорошо», — подумала я и встала с лавки.

— Э-м… а где мне что брать? — повернулась я к Альгидрасу.

— За занавеской на столе посуда, — подсказал он.

— Я сейчас буду ставить, а ты говори, если что-то не то.

В ответ он кивнул. Вот можем же по-человечески, когда делаем общее дело.

— Ты помнишь вчерашнего воина, который опоздал? — спросила я, расставляя на столе кружки.

— Опоздал куда? — спросил Альгидрас, внимательно следя за моими действиями.

— Ну, мы стояли на крыльце, а он появился позже. Еще кто-то пошутил, что он подковы себе вместе с конем менял.

— Ярослав, — подсказал Альгидрас, и я вздрогнула, едва не уронив тарелки. — Тут нет Всемилиной кружки. Посмотри на полке. Она неровная.

Чудесно, он еще ее кружку знает. Я сняла с полки изогнутую глиняную кружку и вернулась к столу. Альгидрас тем временем переставил посуду в другом порядке. Я постаралась запомнить, но поняла, что все равно не получится — голова была занята не тем.

— Еще что-то нужно?

— Не знаю.

— Тогда слушай, — я присела на скамью, Альгидрас отодвинулся в противоположный угол и устроился поудобней.

— Ярослав… Я не знаю, как тебе это объяснить, но если верить тому, что я вижу… А это как с Радимом на берегу — я просто увидела это, и не могла объяснить…

— Ты просто скажи, если не пойму, я спрошу, — серьезно заверил Альгидрас.

— Он был среди тех, кто ее убил.

Альгидрас прищурился:

— Ты не путаешь?

— Нет! Это он заманил ее в лес. Сказал, мол, давай наперегонки, пока стражник на стене не видит. И они убежали. А там их уже ждали. И ей косу… а потом... — я почувствовала, что начинаю дрожать. Почему-то я не могла спокойно думать об этой сцене, — … и ему велели передать Радиму косу. И он вчера испугался, понимаешь? Он упал с лестницы, когда меня увидел, помнишь?

— Я помню только, что ты испугалась. На Ярослава я внимания не обратил, — медленно проговорил Альгидрас. — Но тогда выходит, что это…

— Люди из дружины князя, — пробормотала я.