Читать книгу "Смерть миссис Вестуэй - Рут Уэйр"

С закрытыми глазами могло показаться, что она дома, в маленьком офисе на пирсе, чувствует под пальцами обтрепанные края карт, их гладкие рубашки скользят, и каждое движение меняет возможности, которые может предложить жизнь, задает вопросы, открывает разные правды.

Наконец Хэл остановилась, обняла колоду ладонями и сняла ее, а затем открыла глаза и невольно улыбнулась сквозь непролитые слезы, которые все липли к векам. Мир. В колоде Хэл на этой карте была изображена женщина средних лет с длинными темными волосами, смотрящая прямо вам в глаза. Она стояла, гордо подняв голову, твердо расставив ноги, в кольце цветочной гирлянды. В каждом углу четыре символа Колеса Фортуны говорили о том, что мир, подобно колесу, постоянно вращается и дорога, по которой как бы долго ни идти, в каком-то смысле закончится там же, где и началась. Женщина улыбалась, хотя несколько печальной улыбкой. А в руках она держала земной шар, словно убаюкивала ребенка.

У Хэл не было вопроса в голове, когда она открывала колоду, и тем не менее она получила ответ.

Она знала, что сказала бы, открыв эту карту клиенту у себя в офисе. Она бы сказала: Эта карта говорит о том, что вы в конце пути, что завершили нечто очень важное, выполнили то, что планировали. Мир сделал круг, цикл завершен, вы у цели. Вы перенесли испытания и страдали в пути, но они сделали вас сильнее, они показали вам нечто, открыли правду о вас самих и ваше место в целой картине.

Мир на этой карте, убаюканный в руках женщины, показывает, что наконец-то вы в состоянии увидеть всю картину. До сих пор вы странствовали, видя лишь часть того, что хотели увидеть, – теперь вы видите всю систему, мир, его место во вселенной и то место, которое вы занимаете в этом целом.

Теперь вы все понимаете.

И это правда. Все это правда. Но не это Хэл видела, глядя на карту, или не одно это. В детстве она называла эту карту по-другому. Она называла ее Мамой.

В таро нет карты матери, самая близкая к ней – Императрица, густые золотые локоны которой символизируют женственность и плодовитость. Но когда Хэл смотрела на карту Мир, на бесстрашную темноволосую женщину, убаюкивающую мир на своих руках, она видела лицо мамы. Ее темные глаза, полные мудрости и легкой иронии, ловкие руки, печальную и вместе с тем сострадательную улыбку.

Она называла Мир Мамой, поскольку для нее мир и был мамой.

Но правда в том, что мир на самом деле более странный и более сложный, нежели ей казалось в детстве. В равной степени это относилось и к ней самой.

Вдруг она почувствовала усталость, огромную, невероятную усталость, отодвинула пирог, положила карты обратно в коробочку – все, кроме Мира, и легла на бок, прижавшись щекой к прохладной белой подушке, с картой Мэгги, прислоненной к шкафчику, глядя в лицо Мод.

Глаза закрылись, и постепенно ее стал забирать сон.

С обратной стороны век она видела узоры – огненные очертания, меняющиеся под воздействием искр в закручивающиеся листья, потом в птичью стаю, яркую на фоне красно-черной тьмы, – и вспомнила сорок в имении Трепассен, кружащихся и стрекочущих на фоне неба, и стишок, который вспоминал мистер Тресвик в первый день, когда они подъезжали к усадьбе.

Прилетела к нам сорока.Значит, будем танцевать.Две сороки прилетели —Будем горе горевать.Если три, родится мальчик.А четыре – будет дочь.Пять сорок – уснешь голодным.Шесть – получишь медный грош.Ну а семь – узнаешь тайну,Что несли из рода в род.

И еще она думала о тайнах, накопившихся за все эти годы, – о тайне Мэгги, выдирающей страницы из дневника, о лжи Мод, которая оберегала ее, чтобы защитить от ее же отца. О тайнах, которые хранил отец, а потом преступление перебродило в яд, изменивший всю его жизнь. О миссис Вестуэй и миссис Уоррен, которые год за годом жили с ужасной правдой о том, что сделал их любимый мальчик и что таило в своей темноте озеро.

И она услышала голос, теперь свой собственный голос, твердый, ровный, не изменившийся после всего, что случилось. Хватит. Больше никаких тайн, Хэл.

Она знает правду. И только это имеет значение.