Читать книгу "Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова"

– Жуткая мигрень разыгралась, –ответила домработница, – приняла две таблетки снотворного. Знаете, какпроглочу радедорм, вечно дрыхну как убитая.

Стало понятно, почему она не выглянула на шум.Оказалось, что катавасию не услышал и Тема.

– Сплю крепко, пушкой неразбудить, – сообщил он.

– Надо же, – восхитиласьЗайка, – просто завидно. Просыпаюсь от любого звука. А Серафима Ивановнаслышит любой шорох из кроваток близнецов, но на все прочие звуки совершенно нереагирует. Сейчас удивляется на кухне, что не проснулась.

«Да, – подумала я, – останешься однас прислугой, и убьют за милую душу. Одна снотворным объедается, нянька толькона детей реагирует!»

Около двух позвонил Александр Михайлович ивелел никуда не уезжать, а ждать его приезда. Нечего и говорить, что мы покорноуселись в гостиной. Полковник примчался на машине с включенной мигалкой.

– К чему такой шум? – недовольносказала Наташка.

– Сейчас узнаете, – пообещалАлександр Михайлович и потребовал кофе.

– Мы думали, ты при исполнении, –съехидничала я, – и не приготовили кофе.

Полковник пропустил шпильку мимо ушей ипроговорил:

– Все здесь? Чудесненько, слушайтевнимательно.

Оказалось, что всю ночь и большую половинуутра бригада допрашивала сначала Еву, а потом спешно вызванного Владимира.

– Разве можно допрашивать ребенканочью? – изумился Лев.

– Ей полных восемнадцать лет, – пожалплечами Александр Михайлович. – Вам все почему-то кажется, что Еваровесница Маши, но она старше и намного хитрее, чем представляется.

Мы слушали, разинув рты. Картинавырисовывалась ошеломляющая. После двух часов допросов прижатая в угол Евапризналась в убийстве… Нелли.

Девушка рассказала, что мать ее ненавидела.При отце еще соблюдала какие-то приличия: кормила ребенка, изображала интерес кшкольным делам. Но стоило Владимиру уехать, а последнее время такое происходилочасто, ситуация резко менялась.

– Один раз она за два дня не дала мне никрошки, – жаловалась Ева, – напилась пьяной и валялась на диване.Деньги прятала и била за любые провинности.

Особенно сильно девочке попадало за плохиеотметки.

– Ну не укладывается в головенаука, – сетовала Ева, – учу, учу, а толку нет.

С появлением Юры стало еще хуже. Теперьдевочку превратили в бесплатную няньку, заставив целыми днями ухаживать закапризным братом. И если раньше отец защищал ее, то теперь сам стал частенькопоругивать: то каша получилась для младенца комковатой, то памперсы долго неменяла. Жизнь делалась все хуже и хуже. Кульминация наступила в день убийства.

Девушка вернулась из гимназии раньше обычного.Дома она застала одну мать, абсолютно пьяную. Та приказала дочери убрать кучублевотины. Нелли стошнило прямо на пол. Ева возмутилась и отказалась идти затряпкой. Тогда Нелли швырнула в девочку телефон и злобно прокричала:

– Теперь ты не один ребенок в семье.Будешь выкобениваться, все наследство отпишем Юре. А с твоими успехами и тупойголовой лучше сразу привыкать грязь таскать, всю жизнь будешь этим заниматься,идиотка. Профессию такой дуре не получить, замуж, если приданое не дадим, никтоне возьмет, уродина длинноносая.

Нелли подскочила к окну, распахнула створки ипринялась жадно курить. Потом уже более спокойно добавила:

– А лучше всего отправить тебя в закрытыйинтернат. Приедет отец – поговорим.

Ева ужасно перепугалась и стала просить матьне выгонять ее из дому. Та, увидев страх ребенка, засмеялась и радостнопроговорила:

– Обязательно отправим, как я раньше недодумалась.

Девушка подбежала к матери. Она клялась потомАлександру Михайловичу, что хотела обнять ее и просить о пощаде. Но тапродолжала пьяно хохотать и повторять на разные лады ужасные слова:

– Закрытый интернат!

Потерявшая голову Ева толкнула Нелли. Та, кнесчастью, стояла спиной к раскрытому окну и к тому же плохо держалась наногах. В считаные секунды произошло непоправимое – пьяница с жутким крикомполетела вниз.

Ева оцепенела от ужаса. В ту же секунду онауслышала шаги за дверью. Девушка моментально порхнула под стол, закрытыйдлинной, свисающей до полу скатертью.

В комнату вбежала Люда. Служанка подскочила кокну, выглянула наружу, испустила не менее дикий крик и побежала к выходу. Евабросилась к черной лестнице, выскочила на улицу, упала на землю. С ней началасьистерика. Подъехавшей милиции девочка сообщила, что шла домой и увидела в окнемать. Та помахала ей рукой и вывалилась наружу.

– Люда и привратник не заметили, что Еваоказалась на улице уже после падения Нелли? – усомнилась я. – Ведьслужанка раньше девочки прибежала на место происшествия, и привратник выскочилмоментально.

Александр Михайлович махнул рукой:

– Сразу видно, что ты никогда не имеладела со свидетелями. Да, они ничего не видели. Люда в ужасе кинулась к хозяйке,консьерж побежал звонить в милицию. Прохожие обратили внимание сначала на труп,а уже потом на кричавшую девочку. А как они ее описывали?! Все по-разному. Одинутверждал: ребенок лет шести, в красном пальто, другая настаивала: молодая блондинкав синей форме; третьему вообще примерещился темноволосый мальчик, вероятно,испанец. Свидетели в такой момент переживают шок, и их показания крайнененадежны.

Через какое-то время домой приехал Владимир.Он в отличие от милиции сразу понял, что произошло. Навел его на мрачные мыслипортфель Евы, валявшийся в комнате. Если дочь, возвращаясь из гимназии, увиделароковое падение, то как сумка с книгами оказалась в столовой? Отец быстроспрятал портфель в шкаф, а милиция и не поинтересовалась, с чем Ева ходит вшколу. Никому и в голову не пришло заподозрить бьющуюся в истерике девочку.Владимир очень хотел изолировать дочь от назойливых вопросов, и тут ему напомощь пришла Даша. Она увезла Еву к себе и окружила убийцу заботой ивниманием.