Читать книгу "Несекретные материалы - Дарья Донцова"

– Мальчики, сами видите, ему не то чтоубежать, пошевелиться трудно. Сейчас войдет доктор, начнет осмотр, вирусы так вразные стороны и полетят. Лучше посидите в коридоре, а то не ровен часзаразитесь, лечи вас потом целый год.

Конвойные с сомнением поглядели на лежащегобез сил Базиля.

Я выдвинула последний аргумент:

– Жаль мне вас, молодые еще, детей небосьнет.

– При чем тут дети? – спросил болеебойкий.

– После этой болезни в девяностапроцентах из ста у юношей наступает половое бессилие, импотенция.

Мальчики, не говоря ни слова, выскочили вкоридор. Нет, все-таки приятно иметь дело с мужчинами – всегда знаешь их самоеслабое место.

Тут появился доктор. Глядя на его розовощекое,круглое лицо, украшенное жидкой бороденкой, я лишний раз похвалила себя.Молодец, Дарья, правильно наметила день побега – воскресенье. Лагерноеначальство в полном составе отправилось праздновать пятидесятилетие местногомэра. Разговоры о покупке подарка велись почти всю неделю, а в больнице надежурстве оставили совершенного ребенка, вчерашнего студента.

– Ну, – пробормотал врач, – начто жалуемся?

– Отравился баландой, – спокойнопояснила я, – нам испорченных кур с птицефабрики прислали, вот результат.

– Безобразие, – возмутился терапевт.

– И не говорите, коллега, –вздохнула я, – издеваются над людьми, черт знает чем кормят! Пользуются,что зеки абсолютно бесправны.

– За что он сел? – поинтересовалсядоктор, беря Корзинкина за руку.

– Да ерунда, накладные подделал, продавалмаргарин под видом сливочного масла. Попал под статью о мошенничестве, семь летдали!

– Какой ужас, вот бедняга, а Мавроди в депутатах! –воскликнул парнишка, испытывая жалость к Базилю.

– Собственно говоря, уже всесделала, – отчиталась я, – желудок промыла, глюкозу прокапала,активированного угля дала, должен оклематься. Вот, хочу попросить только,оставьте его у себя денька на два, жаль парня назад тащить, слабый еще!

– О чем разговор, естественно, оставим!

Корзинкина повезли в палату, я побежала ктелефону и позвонила в лагерь. Дежурный офицер немедленно схватил трубку,небось сидел у аппарата, ждал вестей:

– Ну, живым довезли?

– Вот что, Ленечка, положение оказалосьне таким серьезным, скоро выздоровеет. Хочу предложить вам такой вариант.Насколько понимаю, Феликса Михайловича и его замов в понедельник не будет.

Леня красноречиво промолчал. Не хочет выдаватьстарших, только и ежу ясно, что после грандиозной попойки они будут пить рассоли анальгин. Какая уж тут работа.

– Давайте не скажем им, что Арсеньеваувозили в больницу. Я тут посижу сегодня вечер, ночь и завтра день. А впонедельник вечером доставим вашего Арсеньева потихоньку назад. Боюсь, влетитнам от начальства. Так что, если вдруг товарищ Самохвалов позвонит, лучшемолчите. А то улыбнется ваше повышение по званию.

Леня крякнул:

– Елена Михайловна, дорогая, да я для васза это все сделаю, ну спасибо!

– Ладно, ладно, Ленечка, свои люди –сочтемся. Вы только меня в понедельник прикройте, а то первый отряд на приемпридет.

– О чем речь! Скажу, что в Москву залекарствами укатила, да перебьются они, больных нет, одни симулянты,мастырщики!

Уладив полюбовно щекотливое дело, я заглянулак Базилю. Палата на первом этаже, в самом конце коридора, окна забранырешетками, дверь заперта, у порога – конвойные.

– Вот что, мальчики, – решила яиспугать их еще разок, – сами понимаете, не во всякой больнице естьохраняемая палата. Арсеньева бы по-хорошему следовало в инфекцию положить, давозможности нет. Вот и сунули сюда, врач станет говорить, что у негоотравление, – не верьте. Это специально, чтобы другие больные небунтовали: мало того, что приходится с уголовником рядом лежать, так еще изаразный. А вы помните, что я вам говорила, лишний раз в палату не суйтесь,никуда он не денется, лежит почти без сознания, на окнах решетки.

Парни согласно закивали головами. Я побежала квыходу, время подбирается к трем, а еще предстоит сделать кучу вещей.

К одиннадцати вечера я, отдуваясь, притащила вбольницу довольно большую сумку и оставила ее в ординаторской. Из медицинскогоперсонала в отделении было только двое сотрудников – уже знакомый бородатыйдоктор и молоденькая медсестра, хорошенькая и бойкая, явно старавшаясяпонравиться терапевту.

Я вытащила из баула кастрюльку с салатом игорячей картошкой, палку «Докторской» колбасы, большой торт с ужасающе зеленымирозами и бутылочку «Клюковки».

– Давайте поужинаем, коллеги!

Медики радостно пошли к столу.

– Может, охрану кликнем? –предложила я и вышла в коридор.

Парни скучали на табуретках у двери.

– Вас кормили?

– Кашу дали, – откликнулся один.

– С селедкой, – пояснил другой.

– Ну тогда пошли.

– Мы на службе, – пояснил первый.

– На минуточку, да чего будет-то? Дверьзаперта, решетки…

Поколебавшись минутку, парни двинулись вординаторскую. Инструкции на то и писаны, чтобы их нарушать. К тому женачальство далеко, можно и расслабиться.

Минут через пятнадцать все они спали. Клофелинв алкоголе – старое, испытанное средство, дешево и эффективно.

Вытащив у охраны ключи, я полетела в палату кБазилю.

Приятель поднял голову.

– Не пугайся, это я, Даша.

– Боже, – пробормоталКорзинкин, – что ты мне подсунула, что за таблетки?

– Ничего особенного – циклофосфан, даютонкологическим больным в качестве профилактической химиотерапии. Побочныйэффект – сильная тошнота. Да ты не волнуйся, проходит без следа, люди годамипьют, и ничего, живы! Правда, три штуки сразу – крутовато, но мне нужен был очевидныйэффект.

– Ты его получила, чуть концы неотбросил, – простонал Базиль и сел.

– Хватит ныть, – обозлиласья, – тоже мне, белый ландыш, давай быстрей отсюда… Впрочем, если хочешьназад в лагерь, можешь оставаться.

Корзинкин вихрем слетел с койки.