Читать книгу "Разрушенный дворец - Эрин Уатт"

Юрист вспыхивает.

– Мы ошиблись в прошлый раз, – несмотря на столь неловкое положение, голос его звучит твердо.

Это очевидно, что судья Делакорт не хочет выносить решение в мою пользу. Он хочет, чтобы я гнил в тюрьме. Но, к несчастью для него, сегодня он будет ложиться спать, ощущая во рту горечь поражения.

Делакорт поднимает свой молоток.

– Ходатайство удовлетворено, – рявкает он. – Вы что-то еще хотели, прокурор?

– Да, еще кое-что. – Окружной прокурор поворачивается к своему помощнику и что-то шепчет ему.

Гриер начинает собирать свои бумаги.

– Мы закончили? – спрашиваю я.

Адвокат кивает.

– Да. Мои поздравления. Теперь ты официально свободен от всего этого.

Впервые с тех пор, как вошел в зал суда, я вздыхаю полной грудью.

– Спасибо.

Я пожимаю руку Гриеру, хотя тот человек, кого я действительно должен благодарить, сидит позади меня. Гриер же считал, что мне следует договориться с обвинением, несмотря на мою невиновность.

Ист наклоняется над небольшим ограждением, но его пятерня так и зависает в воздухе, когда прокурор произносит:

– Мы хотим предъявить обвинения Стивену Джорджу О’Халлорану.

Я вздыхаю, когда из смежной комнаты в сопровождении охраны выходит Стив. Он входит в зал суда и идет к столу защиты, бесстрастно глядя перед собой и ни разу не посмотрев ни на меня, ни на свою дочь.

– Зачитайте их, прокурор, – скучающим голосом произносит судья Делакорт, словно это какое-то обычное явление. Может, для него так и есть, но точно не для нас.

Не для Эллы.

Обернувшись через плечо, я вижу на ее лице смесь ужаса и невообразимой грусти. Поэтому я шепчу Исту:

– Уведи ее отсюда.

Брат кивает, явно согласный с тем, что Элле не стоит выслушивать все эти обвинения, которые выдвигают против ее отца.

– Элла, пойдем. Мы закончили, – тихо говорит он.

Но Элла отказывается уходить. Она берет Дину за руку. А Дина, эта охотница за богатыми мужиками и шантажистка, в ответ сжимает ее руку. Прижавшись друг к другу, они слушают, как окружной прокурор зачитывает обвинения.

– Стивен Джордж О’Халлоран, далее именуемый обвиняемым, действуя против народа города Бэйвью и штата Северная Каролина, преднамеренно совершил убийство второй степени, в результате которого погибла Брук Анна Дэвидсон.

– Обвиняемый, подойдите к суду.

Я отодвигаюсь в сторону и ошеломленно наблюдаю, как Гриер вытаскивает очередную папку. Вот это да! Он не собирался уходить. Адвокат убрал документы по моему делу и сейчас готовился защищать Стива.

Стив, подходя к скамье, застегивает пиджак. Он выглядит уверенным и собранным, но по-прежнему избегает смотреть мне в глаза.

– Вы признаете себя виновным? – спрашивает Делакорт.

– Не признаю, – громким, четким голосом отвечает Стив.

Я сжимаю кулаки. Тоже мне, нашелся невиновный! Мне хочется прикончить его прямо здесь, вбивать его лицо в деревянный стол до тех пор, пока оно не превратится в кровавое, неузнаваемое месиво. Я хочу…

Чья-то рука сжимается вокруг моего запястья. Я поднимаю глаза, вижу прекрасное, хоть и несчастное лицо Эллы и понимаю, что был на грани. Закрыв глаза, я прислоняюсь лбом к ее лбу.

– Готова поехать домой?

– Да.

Я беру ее за руку, и мы выходим из зала суда, оставляя Стива позади. Моя семья следует за нами. На улице к нам сразу подбегает несколько репортеров, но мы, Ройалы, – парни большие и умеем вселять страх. Окружив Эллу в кольцо и отогнав стервятников, мы покидаем здание суда.

Папа уже ждет нас рядом со своим «мерседесом».

– Элла, ты едешь домой с нами.

– Насовсем? – настороженно спрашивает она.

Он улыбается.

– Насовсем. – Пока мы разговариваем, Гриер заполняет все необходимые бумаги. – Но папина улыбка исчезает. – Мы хотим воспользоваться текущим положением Стива перед законом как основанием для принятия экстренного судебного решения.

От меня не ускользает печаль, появившаяся в глазах отца, но она тут же исчезает. Предательство Стива ударило по всем нам, но папе больнее всего. Стив был его лучшим другом, но это не остановило мерзавца повесить на меня свое преступление, за которое мне грозил тюремный срок.

И еще…

Горло сжимается, когда я вспоминаю еще одно его предательство.

У Стива был роман с моей мамой.

Меня начинает тошнить даже от одной мысли об этом, и я почти жалею, что все мы прочитали то письмо. Хотя, если посмотреть с другой стороны, так лучше для всех нас. Я так долго винил себя в маминой смерти! Только и думал о том, не моя ли тяга к насилию и безбашенность довели ее до края. А Ист считал, что ее убили он и его зависимость от таблеток.

Зато теперь мы хотя бы знаем правду. Мама убила себя из-за чувства вины за то, что спала с папиным лучшим другом. И еще она думала, что папа ей изменяет. Стив внушил ей это.

Гребаный Стив. Я надеюсь, что больше никогда его не увижу.

– Элла!

Наверное, у этого ублюдка начали гореть уши, потому что он вдруг появляется на лестнице, ведущей из здания суда.

– Вот дерьмо, – бормочет Истон.

Близнецы тоже ругаются себе под нос, только более цветисто. Я обдумываю, не перекинуть ли мне Эллу через плечо, прыгнуть в машину и умчаться прочь. Но я слишком долго сомневаюсь, потому что Стив уже идет к нам через парковку.

Папа с грозным видом шагает вперед, загораживая собой Эллу.

– Тебе лучше уйти, – велит он.

– Нет. Я хочу поговорить со своей дочерью. – Стив выглядывает из-за папы и обращается к Элле: – Элла, послушай. Той ночью я был под чем-то. Наверное, Дина что-то подсыпала мне в напиток. Ты же знаешь, я никогда бы и пальцем тебя не тронул. И Брук я тоже не трогал. Ты неправильно истолковала все, что я тогда говорил.

В глазах Эллы мелькает боль.

– Правда? Значит, теперь ты будешь рассказывать нам эту сказку?

– Ты должна поверить мне.

– Поверить тебе? Ты издеваешься? Ты убил Брук и пытался подставить Рида! Я не знаю, кто ты, и не хочу тебя знать.

Она рывком открывает дверь машины и залезает внутрь. Хлопок двери заставляет нас двигаться. Близнецы и Истон забираются в «ровер» Сойера, а я сажусь с Эллой в папину машину.

Папа остается со Стивом, но за закрытыми окнами «мерседеса» нам почти не слышно, о чем они спорят. Да мне и плевать, если честно. Я уверен, что папа пошлет Стива в ад, где он совершенно заслуженно будет гореть до скончания времен.