Читать книгу "Мировая история в легендах и мифах - Карина Кокрэлл"

Вот сегодня и провожают этого генуэзца с братьями Пинсонами. Из всей их флотилии только «Санта Мария» — приличный корабль доброй галисийской постройки. Остальные — доброго слова не стоят. Особенно «Санта Клара» по прозвищу «Нинья»: куда на такой крохе — и в Океан!

…Необычно для столь раннего часа такое многолюдие в порту. А ведь честной палосский люд не протрезвел еще после вчерашнего праздника Нашей Сеньоры святой Анхелес! Вот почему глаза и у грузчиков, и у морских волков, и у их усталых подруг ночного ремесла — красновато-мутные, как воды Рио Тинто! Все чаще среди многоголосицы на пристани, перебранок, пения, хлопков и перебора гитарных струн раздаются женские всхлипы, а кое-кто из женщин начинает уже просто голосить. А тут, как это бывает, услышав матерей, завопили и младенцы на руках: вой поднялся — точно похороны! И то понятно: мужья и сыновья уходят из родного Палоса в неведомый океан к какой-то неизвестной, не иначе, проклятой земле. Которая, к тому же — то ли есть, то ли нет. Так далеко заплывать ведь и португальцы-то еще не отваживались. Воды и провизии с собой берут аж на два месяца. На Канарах пополнят запас, а что потом — неизвестно… И тащит их на верную смерть этот седой, носатый навигатор Колон, невесть откуда взявшийся на их голову! Ну, хоть одно утешило семьи — заплатили морякам за четыре месяца вперед из королевской казны!

С помоста городской escribano громко читает указ Их Величеств. Толпа затихает. Легкомысленно отдаются ветру королевские хоругви под самозабвенную торжественную латынь монахов в грубых рясах и кардиналов в ярких шелковых облачениях с кружевами. Вынесли из церкви Святого Хорхе даже покровительницу Палоса, святую Анхелес. Светловолосая святая, водруженная на свою переносную платформу, очень похожа на королеву Изабеллу и со смиренной скорбью смотрит на корабли.

А в это время с дальнего причала чуть ранее, чем каравеллы Колумба, отплывает другая каравелла. Она переполнена скорбными людьми, которые в слезах смотрят на исчезающую за кормой землю и шепчут что-то — то ли прощания, то ли молитвы, то ли проклятия. Эту каравеллу никто не провожает. Родную Испанию покидают на ней последние изгоняемые королевским указом евреи[203]. Куда они уплывают — в Палосе не знают и не хотят знать…

3 августа 1492 Anno Domini. Сарагоса. Спальня королевы

Однако на лице самой Isabel La Catolica[204] выражение сейчас совсем не такое, как у святой Анхелес, а совсем-совсем другое — яростной, отчаянной мольбы. Резко проступившие скулы, темные полукружия под глазами, новые морщины на лбу… Полчаса до рассвета. Уже слышны птицы. Прозрачная белая рассветная луна, только что начавшая убывать, застряла в узорной решетке окна, словно безнадежно запутавшаяся в неводе sepia[205]. Изабелла вот уже час стоит перед огромным распятием в своей спальне в Сарагосе.

Чтобы собрать на экспедицию Колумба недостающие два миллиона мараведи, королеве пришлось даже заложить свое колье из рубинов и жемчуга, свадебный подарок мужа, короля Фердинанда (до самой встречи с Колумбом сорокалетняя королева любила своего неверного супруга с болезненной страстью восемнадцатилетней принцессы Астурийской[206]).

Новые земли, богатые золотом, спасительный, неизвестный доселе путь на Восток обещал генуэзец и — самое главное! — многочисленные, обращенные в истинную веру души всех языческих народов, которые встретит он в этой земле. Королева провела много одиноких ночей, переворачивая тревожно и ломко хрустящие пергаментные страницы «Письма к папе и ко всем христианам» кардинала Исидора, дневников венецианца Николо Барбаро и записок генуэзца Леонарда Хиосского, и Ломеллино, и преподобного Убертино Пускула — очевидцев страшной трагедии падения христианской столицы греков, просуществовавшей полтора тысячелетия… Именно кардинал Исидор, так спокойно и обреченно написавший о вещах немыслимых и душераздирающих, заставил ее понять, каким он будет — настоящий Конец света. Ее исповедник, иеронимит Талавера[207] однажды сказал, что великий Раскол западной и восточной церквей и греческая ересь [208] устроены были Врагом рода человеческого, что падение Константинополя стало знаком приближающегося Конца света, который, возможно, придется на последнее десятилетие века, и что в 29 день мая 1453 года Господь показал всем христианам их будущее, если и далее будут они упорствовать в ересях и разобщенности. С тех пор королева много думала о его словах и читала о падении столицы греков. Королева знает теперь: Конец света начнется совсем не так, как его принято представлять. Разверзшиеся хляби небесные, вышедшие из берегов воды, сотрясения земли и жуткие Всадники Апокалипсиса, скачущие к земле по облакам, — все это будет после, а сначала все будет так, как это случилось в столице греков. Ее преследовали картины того майского дня 1453 года (через год после ее рождения!), описанные очевидцами: безъязыкие колокола в пыли… плавящиеся в литейных чанах кресты… великолепная некогда христианская столица, оглашаемая магометанскими призывами к молитве… замазанные известкой светлые лики Спасителя и Пресвятой девы в церквях и соборах… А особенно потрясло ее описание того, как на мостовую, обильно политую кровью, упал и разлетелся на куски крест, сброшенный магометанами с купола древнего храма Святой Софии.

Плечи королевы невольно передергиваются, словно от внезапного озноба. Королева уверена: прав, прав приор Торквемада[209], иудеи и испанские магометане-мавры — страшная внутренняя опасность, от которой ей необходимо было избавить страну: все они только и ждали, чтобы вернуть прошлое свое господство[210], насадить везде опять свои, чуждые, варварские привычки, законы и обычаи, от которых они упорно не хотели отступать и даже, крестившись, продолжали тайно исповедовать преступные заблуждения в своих тайных подземных синагогах и мечетях.