Читать книгу "Москва Первопрестольная. История столицы от ее основания до крушения Российской империи - Михаил Вострышев"

Император Александр II Николаевич Романов (1818–1881)

Раздался выстрел вестовой пушки, извещавший, что царский поезд тронулся. В народе произошло движение, загудели тысячи колоколов, своим звоном подняв стаи голубей и ворон, закружившихся в воздухе. Но вот загремели барабаны, зазвучали военные трубы, и потом все стихло. Показался отряд конных жандармов. За ними следовал конвой его величества. На благородных конях, покрытых дорогой сбруей античного характера, проехал конвой императора. Головы воинов защищала кольчуга, спадавшая на грудь и спину. Из-под нее был виден желтого цвета шелковый кафтан. Все они были вооружены старинными ружьями, пистолетами и кривыми саблями. Седла были обиты серебром. Выразительность лиц и статность сложения обнаруживали их принадлежность к черкесскому племени, которое стало родоначальником многих русских фамилий.

Во всю ширину улицы ничего не было видно, кроме блестящей массы значков, кольчуг, стали, перьев, разноцветных мундиров и знамен. Ничего не было слышно, кроме радостных возгласов народа, фырканья лошадей, бряцанья оружия, боя барабанов и покрывавшего все звона колоколов. Тотчас же за черкесским конвоем и дикими башкирами следовал эскадрон черноморских казаков в широких косматых бараньих шапках. Лес длинных красных пик придавал этой кавалькаде необыкновенный вид. Ехавшие за ними гвардейские казаки в голубых мундирах ничем не отличались от них, кроме киверов. Каждый эскадрон состоял из двухсот казаков. Замечательнее всего была кавалькада, состоявшая из представителей азиатских народов, которые покорились России.

Здесь можно было видеть блиставшие роскошью одежды всех народов. Среди них были башкиры, черкесы, абхазцы, калмыки, казанские и крымские татары, мегрелы, каракалпаки, дагестанцы, армяне, гурийцы, грузины, курды, дикие горцы, обитатели стран, куда не проникал ни один европеец, инородцы с сибирских границ… У многих из них обнаженная голова была оригинально украшена золотыми монетами. Другие имели надо лбом металлическую пластинку, заменявшую головной убор. Третьи были в бараньих шапках, украшенных драгоценными каменьями. Самопалы, бывшие, может быть, на поле битвы со времен Ивана III, секиры, копья и кинжалы составляли вооружение этой пестрой толпы. Эта группа подвластных России народов, как сон из «Тысячи и одной ночи», представляла для иностранцев самую любопытную часть кортежа. Потом следовал отряд кавалергардов на отличных лошадях, в блестящих позолоченных кирасах, с серебряными орлами на шлемах. Это отборные люди из семидесяти миллионов русских подданных, самые рослые из воинов. Отряд состоял человек из двухсот. Их блестящие латы и шлемы ослепляли зрителей. По наружности офицеры отличались от рядовых только красотой и выездкой своих лошадей. За ними шел эскадрон конной гвардии, также блестящий и прекрасный. Трудно было решить, которому из этих полков отдать предпочтение.

Особое внимание привлекли гренадеры дворцовой роты, которые в день коронации были расставлены в Андреевском и Георгиевском залах, от двери до двери. «Эти старые воины, – писал английский журналист Россель, – привлекли мое внимание более, чем все драгоценности находившихся здесь регалий, более, чем золото и серебро, блиставшие вокруг нас. Их мундиры напомнили мне времена битв, всколебавших всю Европу. Их огромные медвежьи шапки с белыми кистями и золотыми шнурами, мундиры с накрест лежащими перевязями и белые панталоны, унизанные сбоку от колен донизу пуговицами, напомнили времена битв, в которых участвовали герои – Кутузов и Блюхер, Мюрат и Виллингтон. Эти люди выбраны из многих полков не только по их росту, но и по заслугам. Нет между ними ни одного, у кого грудь не была бы украшена пятью или шестью крестами и медалями. Пройдя ряд этих воинов, трудно поверить, что они пережили царствование трех императоров и сражались против великого Наполеона. Они все крепки и бодры, одни только морщины и некоторая отверделость в коленках обнаруживает их года. Многие из этих ветеранов – настоящие исторические памятники. Некоторые служили под знаменами Суворова под Измаилом и в Италии, другие вошли победителями в Париж или перешли с Дибичем Балканы. Мне кажется, что из всех орденов они дорожат более всего медалью за взятие Парижа. Они показывают ее с чувством истинной гордости, хотя она висит между крестами, которые они получили на полях страшных битв».

Торжественное объявление о дне коронации через герольдов началось 23 августа. Императорские регалии были перенесены из Оружейной палаты в тронную Андреевскую залу Кремлевского дворца 25 августа. Следующий день произошло венчание на царство…

В семь часов утра раздался залп из пушек, и колокола всех московских церквей загудели дружным хором. Растворились двери Успенского собора Московского Кремля. В нем зажгли свечи, внесли три трона и поставили их под балдахины. Несколько дам терпеливо ожидали на своих местах. Все они были в великолепных уборах. Розовые и голубые кокошники, унизанные жемчугом и осыпанные драгоценными камнями, чрезвычайно красивы. С них спускаются на плечи газовые вуали с золотыми блестками. Жемчужные пояса, богатые ожерелья, браслеты из драгоценных камней, оправленных с удивительным искусством, составляли роскошные украшения их богатого туалета.

Успенский собор Московского Кремля

В это время вошла в храм женщина высокого роста и замечательной красоты. Ее голову украшал венец, осыпанный рубинами, сапфирами и бриллиантами. Она была одета в золотое парчовое платье, отделанное самыми дорогими кружевами. На ее груди рядом с бронзовой медалью на Владимирской ленте висели портреты императора и императрицы с алмазными украшениями. За этой дамой следовали два служителя в азиатской белой, шитой золотом одежде. Дама вела за руку десятилетнего мальчика, прекрасного, как херувим, с черными алмазными глазами и черными, с отливом вороного крыла, волосами. Этот ребенок, одетый в офицерский казачий мундир, – владетельный князь Мегрелии, а мать его, княгиня Дадьян, – правительница этого княжества. Медаль княгине была пожалована государем за Крымскую войну, где она лично предводительствовала своей милицией в делах против Эмир-паши. Малолетний князь Мегрелии накануне был назначен флигель-адъютантом его императорского величества.

Между тем церковь постепенно наполнялась. Вскоре съехались придворные дамы и заняли предназначенные им места. Прибыло и католическое духовенство, пасторы реформатской церкви, а вслед за ними и армянские священники. Четыре офицера кавалергардского полка с обнаженными палашами и с касками в руках взошли на тронное возвышение и заняли места на ступенях. От южных дверей собора до Красного крыльца выстроились в две шеренги кавалергарды и конные гвардейцы с палашами наголо. В северные двери вошло духовенство, участвующее в священнодействии: московский и санкт-петербургский митрополиты, архиепископы и епископы, множество священников и дьяконов. Они скрылись в ризнице и скоро вышли оттуда уже в полном облачении. Их ризы были богаче и великолепнее, чем у католического духовенства. Как только собралось духовенство, началось молебствие. Придворный хор певчих, состоящий почти из ста человек, отвечал на молитвы священнослужителей. Эти сладостные звуки напоминали песни небесных ангелов и проникали даже в душу, которая не хотела поддаться их обаятельному могуществу.