Читать книгу "Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл"

Он поймал несколько кроликов, вернулся и отдал их своему деду, который, вне себя от радости, привел его домой.[440]

Космические энергии кипят в герое – воине Кухулине – главном персонаже средневекового ирландского легендарного цикла, так называемого цикла Рыцарей Красной Ветви, – они внезапно вырываются наружу, подобно извержению, ошеломляя его самого и сокрушая все вокруг.

Легенды средневековой Ирландии включают в себя: 1) мифологический цикл, который описывает переселение на остров доисторических народов, их великие сражения и свершения расы богов, известных как племя богини Дану; 2) летопись сыновей Миля, или полуисторические хроники о последнем из прибывших народов, основателях кельтских династий, которые жили до прибытия англо-норманов во главе с Генрихом II в XII столетии; 3) ольстерский цикл Рыцарей Красной Ветви, который прежде всего описывает свершения Кухулина при дворе его дяди Конхобара; этот цикл в значительной мере повлиял на развитие Артурова цикла в Уэльсе, Бретани и Англии – двор Конхобара послужил моделью для двора короля Артура, а подвиги Кухулина – для подвигов племянника Артура, сэра Гавейна (Гавейн был первоначальным героем многих приключений, приписываемых Ланселоту, Персивалю и Галаходу); 4) цикл Финна – о героических воинах под предводительством Финна Маккула; самая важная в этом цикле – история любовного треугольника (Финн, его невеста Грианни и его племянник Диармид), множество эпизодов которой дошли до нас в известной легенде о Тристане и Изольде; 5) легенды ирландских святых.

«Маленький народец» из популярного сказочного фольклора христианской Ирландии является трансформацией прежних языческих божеств, племени богини Дану.

Легенда гласит, что, когда ему было четыре года, он решил испытать в играх отряд мальчиков своего дяди, короля Конхобара, обучавшихся воинскому искусству. Взяв латунную клюшку, серебряный меч, дротик и игрушечное копье, он направился в Эманию, город, где размещался двор короля. Там он самовольно нырнул прямо в гущу мальчиков – «которые, числом трижды по пятьдесят, играли в хоккей на траве и практиковались в военном искусстве во главе с сыном Конхобара, Фолламином». Все они набросились на него. Кулаками, ладонями, локтями и маленьким щитом он отбивал клюшки, мячи и копья, что одновременно со всех сторон обрушились на него. Затем, впервые в жизни его охватило неистовство сражения (необычная, свойственная лишь ему трансформация, которая позднее будет известна как «пароксизм Кухулина»), и, прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, он уложил пятьдесят лучших из них. Еще пять отрядов мальчиков пробежали мимо короля, который сидел, играя в шахматы с Фергюсом Красноречивым. Конхобар поднялся и вмешался в это побоище. Но Кухулин не успокоился до тех пор, пока всех подростков не отдали под его защиту и предводительство.[441]

В первый же день, когда Кухулин получил настоящее оружие, он смог полностью проявить себя. Это было совершенно не похоже на невозмутимость владеющего собой человека, совершенно не похоже на шаловливые проделки Кришны. Скорее всего, и сам Кухулин, как и все остальные, впервые узнал об избытке собственной силы. Она сама вырвалась из глубин его существа, с ней следовало совладать быстро и не раздумывая.

Подобное снова произошло при дворе короля Конхобара в тот день, когда друид Катбад, пророчествуя, сказал о всяком подростке, который в этот день примет оружие и доспехи, следующее: «Имя его превзойдет имена всех остальных ирландских юношей, но жизнь его, однако, будет скоротечна». Кухулин тут же потребовал боевые доспехи. Семнадцать раз сокрушал он доспехи и оружие своей силой, пока сам Конхобар не отдал ему свои. Затем он изрубил одну за другой все предложенные ему колесницы, и лишь колесница короля оказалась достаточно прочной, чтобы выдержать силу его ударов.

Кухулин приказал возничему Конхобара провезти его через далекий пограничный брод, и они вскоре прибыли к отдаленному форту, крепости сыновей Нехтана, где Кухулин отрубил головы ее защитникам. Головы он привязал по бокам повозки. По дороге обратно он спрыгнул на землю, догнал и поймал двух огромных оленей. Двумя камнями он сбил в небе две дюжины летящих лебедей. И наконец, с помощью ремней и другой упряжи привязал зверей и птиц к колеснице.

Предсказательница Левархан с тревогой наблюдала за необыкновенной процессией, которая приближалась к городу и замку Эмании. «Колесница украшена истекающими кровью головами его врагов, – объявила она, – а еще подле него прекрасные белые птицы в колеснице и к ней же привязаны два диких необъезженных оленя». «Я знаю этого воина в колеснице, – сказал король, – это маленький мальчик, сын моей сестры, который только сегодня отправился к нашим границам. Он, несомненно, обагрил кровью свои руки, и если не умерить его ярость, то все юноши Эмании погибнут от его руки». Следовало очень быстро придумать способ, как погасить его пыл; и таковой был найден. Сто пятьдесят женщин замка во главе со Скандлах «решительно разделись донага и безо всякого стесненья толпою вышли встречать его». Смущенный, а может быть, ошеломленный такой демонстрацией женских прелестей, маленький воин отвел глаза, и в этот момент его схватили мужчины и окунули в бочку с холодной водой. Бочарные клепки и обручи разлетелись в стороны. Во второй бочке вода закипела. В третьей – стала лишь очень горячей. Таким образом Кухулин был успокоен, а город спасен.[442]

Поистине прекрасен был этот юноша: по семь пальцев на каждой стопе имел Кухулин и по столько же на каждой руке; его глаза горели семью зрачками каждый, а из них каждый сверкал, подобно драгоценному камню, семью искрами. На каждой щеке у него было по четыре родинки: синяя, малиновая, зеленая и желтая. Между одним ухом и другим вились пятьдесят ярко-желтых длинных локонов, что были как желтый воск пчелиный или как брошь из чистого золота, горящая в лучах солнца. На нем была зеленая накидка с серебряной застежкой на груди и вышитая золотом рубаха.[443]

Но когда на него находило безумие, «он становился страшным, многоликим, удивительным и невиданным существом». Все у него, от головы до пят, вся плоть его и все его члены, и суставы, и сочлененья – все тряслось. Его ступни, голени и колени перемещались и оказывались сзади. Передние мышцы головы оттягивались к задней части шеи и там вспучивались буграми, большими, чем голова месячного младенца.

Один глаз так далеко погружался вглубь головы, что вряд ли дикая цапля смогла бы добраться до него, прячущегося у затылка, чтоб вытащить наружу; другой же глаз, наоборот, неожиданно выкатывался и сам собою ложился на щеку. Его рот искривлялся, пока не доходил до ушей, и искры пламени сыпали из него. Звук ударов сердца, что мощно било в нем, похож был на громкий лай служившей ему цепной собаки или на рев льва, дерущегося с медведем. В небе среди туч над его головой видны были смертельные, бьющие вверх лучи и искры ярко-красного огня, которые поднимались над ним, вызванные его кипящим, диким гневом. Волосы вставали дыбом на его голове, и если бы над ней потрясли большую яблоню, то ни одно яблоко никогда не достигло бы земли, скорее, все они остались бы на волосах, каждое пронзенное отдельным волоском, ощетинившимся от ярости. Его «яростное безумие» было написано у него на лбу, и выглядело это, как нечто куда более длинное и толстое, чем оселок первоклассного тяжеловооруженного всадника. [И наконец] выше, толще, жестче, длиннее мачты большого корабля была струя темной крови, которая била вверх из самой макушки его черепа, а затем брызгами рассыпалась на все четыре стороны света; от этого образовывался магический туманный мрак, похожий на дымчатую пелену, окутывающую королевское жилище, когда зимним днем с заходом солнца король-время сгущает сумерки вокруг него».[444]