Читать книгу "Ржевская дуга генерала Белова - Александр Пинченков"

Сталинские весенние ошибки в стратегическом планировании определили летние катастрофы Красной армии во второе военное лето. От активных наступательных замыслов западнее Москвы отказались. У генерала армии Г.К. Жукова в распоряжении оставлен лишь Западный фронт, которым он продолжает командовать. Это происходит 5 мая, когда И.В. Сталин и его Ставка ВГК упраздняют главное командование войск западного стратегического направления. В отношении юго-западного направления подобного не наблюдается. И еще накануне, 4 мая 1942 г. штаб Западного фронта радирует Белову: «Вы с 4 вдк и партизанскими отрядами должны удержать занятую территорию во что бы то ни стало. Донесите, что вам нужно для создания всех условий упорной и непреодолимой обороны». Доносили, запрашивали, требовали, да вот получили из необходимого лишь малую часть.

В центральной части освобожденной территории было создано несколько аэродромов военно-транспортной авиации и площадок для приема грузов. Стоило это больших трудов и крови. Противник благодаря неплохо налаженной разведке своевременно установил характер работ, места их выполнения, и всемерно тому противодействовал. Иллюстрация — строки воспоминаний тогдашнего председателя Всходского райисполкома Козлова В.П.:

«Аэродромы готовились силами населения. Готовили ночами, так как днем все время налетали немецкие самолеты и обстреливали население из пулеметов, а также сбрасывали гранаты. Когда перешли на ночную работу, то самолеты начали сбрасывать гранаты замедленного действия, которые рвались, когда приходил народ на работу»…

Обширнейший беловско-партизанский край совершенно не использовался в качестве плацдарма для советской истребительной и бомбардировочной авиации. А могли использовать. Представим в подобном случае состояние противника: вот удерживаемый вермахтом район бельско-ржевско-кировской фронтовой дуги, а в ее сердцевине — аэродромы советской авиации! …Но такого не было, вернемся на грешную землю. И не то чтобы не понимали, не планировали подобного — планировали. Директивой Ставки ВГК от 8 мая 1942 г. среди прочего приказано усилить группу Белова «одной смешанной авиадивизией в составе двух полков У-2, полка истребителей, полка штурмовиков и полка Ил-4, с размещением их на аэродромах плацдарма тов. Белова». Но ведь в мае, а не в феврале! По радиограмме из группы Белова командованию фронта и командующему 1-й воздушной армии 22 мая 1942 г: «Площадки Б. Вергово и Подопхай готовятся для постоянного базирования авиации». Но ведь дата — 22 мая, за день до «Ганновера». Так что попросту не успели, весны не хватило, а тут и противник не позволил.

В мае 1942 г. огромный, в несколько сотен километров участок фронта, удерживаемый группой Белова, требовал многотысячного пополнения этой группы личным составом. Задача переброски к Белову пополнений оказалась нелегкой и крайне рискованной. Своевременно предпринятыми и, следует признать, талантливо организованными контрмерами врагу удалось сорвать советскую воздушно-транспортную операцию в части заброски в район П.А. Белова подразделений 7-й воздушно-десантной бригады. Немецкими частями были организованы ложные посадочные площадки для ночных визитов советских самолетов. Противник знал и принятую систему световых сигнальных обозначений для советских летчиков. Оставалось достойно встречать «гостей». В эти ночи происходило, например, — по донесению из 2-й Гв. КД, — вот что:

«Как только самолет стал приземляться, по нему был открыт огонь, немцы бежали к самолету с разных сторон. Не успел экипаж выскочить из самолета, как над их головой пошел на посадку второй самолет типа У-2. По утверждению красноармейца Александрова[,] это был пятый по счету из числа спровоцированно приземлившихся наших самолетов на аэроплощадке противника — 100 м сев.-восточнее Ключики».

После нескольких неудачных попыток доставить десантников взлетно-посадочным способом программа дальнейшей переброски пополнения была сорвана. То же можно сказать и фактически о всей воздушно-транспортной операции. Уже 17 мая 1942 г. генерал Белов лично наблюдает одну из характерных, планомерно производимых расправ противника над советскими авиаторами, делает неутешительные выводы:

«Истекшей ночью происходило истребление наших самолетов воздушным противником. Установлена пока гибель четырех кораблей. Из них три ТБ и один Дуглас. Последний еще не найден, но я лично видел, как он падал горящим и два парашюта. (…)

Воздушно-транспортная операция пр-ком разгадана. Поэтому полагал бы временно ночных посадок и сброски грузов не производить, так как потери слишком велики».

До вражеского удара «Ганновера» оставались считанные сутки, а график переброски в группу Белова грузов не выполнялся и на треть. Например, в справке о транспортировке грузов за ночь 19 мая 1942 г. заместитель командующего 1-й воздушной армии полковник Кулдин сообщает о фактически произведенных 20-и самолетовылетах в группу Белова вместо 90 планировавшихся. Командование Западного фронта приказом от 20 мая 1942 г., указывая на множество недостатков в организации воздушно-транспортной операции и в контроле за ее осуществлением, установило личную ответственность каждого экипажа за своевременную и точную доставку грузов, порядок идентификации доставленных грузов, нормы вылетов для каждого самолета за ночь. Но время было уже упущено: с момента издания Директивы Ставки ВГК прошло 12 дней, до наступления «Ганновер» осталось лишь 3 дня…

Кроме противника, кроме собственных нерешительности, халатности, слабого уровня летного мастерства, мешала работе советских авиаторов и погода. В середине мая 1942 г. нередко в этих местах шли ливневые дожди, существенно ухудшившие состояние взлетно-посадочных полос здешнего «лесисто-болотистого» края. Генералам Белову и Казанкину оставалось (нужно ли добавлять здесь резиновое, растяжимое, неопределенное «пока»?) рассчитывать исключительно на имеющиеся в наличии силы, ожидая, как говорится, у моря погоды. Приемлемой погоды, — а вместе с нею и сухих дорог, — дожидалось и вражеское командование. Для наступления. И дождалось.

Очевидная необходимость удерживания и укрепления, — если уж не деблокирования, — огромного дорогобужско-всходского плацдарма была ясна, конечно, не только самим Белову и смоленским партизанам. Об огромной значимости плацдарма для дальнейших возможных действий основных сил Западного фронта свидетельствует деталь мемуаров П.А. Белова. Учтем, что важное значение имеет в любой книге не только текстовое содержание, но и разбивка на главы. Так вот, Белов целую главу в книге «За нами Москва» решил посвятить майским событиям, причем назвал-то он ее как! — Операция не состоялась. В советские времена, может статься, это был единственный способ молчаливо крикнуть о главнейшем, выделив это вне текста. Безрезультатность нескольких зимних и весенних наступлений на фронте 50-й армии заставила (наконец-то) фронтовое командование заняться не подхлестыванием командармов, а собственной активной организацией важнейшего для фронта (не для 50-й армии) дела. Насколько решительно планировали в штабе фронта заняться плацдармом группы войск Белова, показывает факт вылета в ночь на 9 мая 1942 г. к П.А. Белову начальника оперативного отдела штаба Западного фронта СВ. Голушкевича. Белов о цели прибытия этого генерала, о характере своей беседы с ним сообщает подробно: