Читать книгу "Кубинский кризис. Хроника подводной войны - Питер Хухтхаузен"

Вскоре после прибытия Савицкого они узнали, что Дубивко на «Б-36» доложил, что находится у Нордкапа с остатком топлива всего в несколько литров. Они терпеливо поджидали последнюю лодку. Соли на рану добавил запрет экипажам трех лодок общаться друг с другом, поскольку вскоре ожидался разбор похода, и они якобы не должны были затемнять свою память историями, принадлежавшим другим экипажам. Это был самый нелепый приказ из всех, которые они когда-либо получали, однако большинство повиновалось. Что по-настоящему их оскорбило, так это решение штаба флотилии выделить подразделение морской пехоты для их охраны; морпехи оцепили пирс и держали их на лодках буквально как заключенных.

Поначалу Шумков и другие командиры лодок пришли в ярость, но потом, когда начались сильные метели, они остыли, поскольку теперь в буран не требовалось выставлять часовых на палубу и нести вахту на пирсе, потому что эти обязанности исполнялись морскими пехотинцами. В общем, подводники наслаждались передышкой, не выставляя вахту, за исключением дежурной инженерной группы, приглядывающей за тем, чтобы лодка случайно не затонула рядом с пирсом. Все они много спали.

Через пару дней прибыл Дубивко на «Б-36». Какую же историю ему пришлось поведать!

15 декабря 1962 г.

Капитан 2 ранга Алексей Дубивко

ПЛ «Б-36»

Северная часть Норвежского моря

На протяжении всего перехода из района боевого патрулирования на север погода была ужасной — волны высотой с гору и сильный северо-восточный ветер. Когда они находились на поверхности или близ нее, идя под РДП, то несение вахты на штурманской площадке рубки становилось сущим адом, но для командира лодки Дубивко самой серьезной проблемой стало количество оставшегося на лодке топлива.

Он вызвал механика в центральный командный.

— Старшой, как у нас сейчас с топливом? Большой остаток?

— Товарищ командир, мы где-то в пути промашку сделали, — удрученно ответил механик.

— Что вы имеете в виду под словом «промашка»? — Озабоченность Дубивко переросла в тревогу.

— Ну, товарищ командир, мы каким-то образом потеряли две тонны топлива.

— Как это могло случиться? — поразился Дубивко. — Вы неправильно рассчитали или же мы потеряли его во время сильной бортовой качки? — Возможность утери топлива из балластных емкостей существовала при сильной качке и нахождении лодки на поверхности. Дизельное топливо в этих емкостях сдерживалось от вытекания не стенками цистерн, а за счет более тяжелой морской воды, на поверхности которой оно и плавало, защищенное слоем воды от вытекания через открытое дно емкости. Топливо могло уйти при качке, такое, правда, было возможно только при очень сильной качке. Хотя они несколько раз попадали в очень сильную, до пятидесяти градусов качку, это не считалось основательной причиной для потери топлива.

— Командир, мы все еще проводим замеры и пытаемся выяснить, что случилось. Я сам уже трижды проверял, и все-таки двух тонн не хватает.

— И далеко мы уйдем на имеющемся остатке?

— Ну, это зависит от того, сколько времени будет занимать ежедневная зарядка батарей, но не очень далеко от Нордкапа.

Дубивко был ошеломлен последними словами инженера. На протяжении всего маршрута плавание и так было тяжелым, но они старались изо всех сил и не падали духом даже после протечки откидной крышки люка и нескольких случаев потери электропитания, когда вода потоком лилась через дырявый люк и замыкала кормовой распределительный щит. Теперь вот — нехватка топлива, именно то, чего Дубивко больше всего не хотел, потому что это не только бы было действительно опасным для лодки, но и фактически означало бы его профессиональный конец как командира-подводника.

Дубивко поглядел на механика, выглядевшего так плохо, что командир не мог на него разозлиться; вместо этого он почувствовал к нему сострадание. Кажется, тот никогда не отдыхал, но точно в таком же положении были и большинство других членов экипажа.

— Командир, мы еще раз проверим емкости, все пересчитаем, а потом доложим. Есть варианты.

Озадаченный Дубивко недоверчиво взглянул на него:

— О чем ты говоришь? Если у нас нет топлива, то его у нас нет! Вот так! Мы можем сделать аварийный вызов буксира с топливом, но пока он придет, мы погибнем. Можно аварийно связаться с торговым судном «Морфлота», но это будет нарушением инструкции… Что ты еще можешь посоветовать, старшой?

На грязном лице инженера выделялись покрасневшие глаза, пытливо смотревшие на Дубивко. Инженер улыбнулся:

— В кормовой емкости левого борта поверх отсека четыре у нас имеется двадцать тонн масла для смазки, ни грамма этого масла мы не потеряли, это я точно знаю, потому что мы его постоянно проверяем, и каждый раз у нас один и тот же уровень. Это масло нам ни на что не сгодится.

Дубивко все еще выглядел озадаченным:

— Масло для смазки… Мы не можем его использовать в качестве топлива для дизелей, дающих тягу… Или можем?

— Можем, но не для создания тяги; мы смешаем его с остатком дизтоплива и водой и зальем все это в дизель, который будет заряжать батареи, обеспечивающие ход на электроприводе. Масло для смазки может сгорать в цилиндрах, но даст нам только часть нормальной мощности, достаточной только для заряда батарей, на которых мы пойдем домой. Все зависит от погоды, поскольку нам придется идти либо в надводном положении, либо на глубине работы под РДП. Если штормить будет так же сильно, как сейчас, мы не сможем этого сделать.

Однако они это сделали, и «Б-36» пошла домой на двадцати тоннах масла для смазки, смешанного с морской водой и остатком дизтоплива в соотношении три к одному. Создатели дизельных двигателей были действительно мастерами своего дела, они знали, что проектировали. Дубивко рассматривал все происходящее чистейшей авантюрой, но тогда, после всего, что им довелось пережить, он не считал свое положение чересчур плохим. Он доверял своим инженерам. Те закачали смесь, поменяли входной топливопровод, и, к изумлению Дубивко, последний их дизель, почихав, продолжал работать, выдавая, правда, гораздо меньшую мощность.

«Б-36» шла по Баренцеву морю; ее рубка возвышалась над водой, что обеспечивало вентиляцию дизелей без выдвижения устройства РДП. Таким манером они получили хороший воздух внутри прочного корпуса, хотя проблема с температурой уже не стояла так остро. В декабре на участках моря с большими глубинами все еще было мало льда. Только однажды они засомневались и запаниковали, но штурман лодки Жуков сделал замечательное дело и вывел их к намеченному пункту побережья.

Они прошли большую часть первого дня на чудной, но дававшей дизелю жизнь топливной смеси, а потом дизель неожиданно стал снижать обороты и тревожно заглох. Дубивко немедленно отключил электропривод. Поначалу ничего не случилось, потом пропало электропитание и погасли лампы освещения. В инженерных отсеках началась беготня, а Дубивко, послушав разговоры по ГГС, решил дать инженерам свободу рук. Примерно десять минут, десять пугающих минут, лодка покачивалась на легкой волне, а затем с грохотом ожил дизель и опять зажглись лампы освещения. Позже Дубивко спросил механика, как тому удалось запустить дизель на немыслимой смеси масла для смазки и морской воды. Механик стоял перед командиром и протирал руки промасленной ветошью. Был вечер, и в отблеске заката снежинки падали на козырек открытого мостика.