Читать книгу "Охотники. Мегалиты Империи - Ник Перумов"

– Но… но… на месте этого Гримменсхольма теперь Красная Упырица…

– И что же? Покуда есть упыри, будет и среди них главный, – без тени сомнения бросил мастер. – А уж как его или её кличут – нам без разницы. Ведь как ни крути, всё равно – наше дело дорога. Да самострел. Да ловушки с капканами. Потому что пока есть упыри, нужны и мы. Вот и весь сказ.

– А почему же госпожа Алисанда так… такая… странная?

– Дамы, – философски пожал могучими плечами Бонавентура. – Натуры страстные, увлекающиеся, полные чувств и переживаний, непонятных им самим. Не придавай этому значения, мой юный друг. Слушай наставника – упыри никуда из мира не делись и не денутся. Даже если мы в один прекрасный день истребим их всех.

– П-почему?

– Ну откуда-то они ведь у нас завелись? – рассудительно заметил алхимик. – Откуда-то ведь взялся в мире первый упырь? Не с неба же к нам свалился?

– Не с неба, – подтвердил мастер. – Завелась одна паршивая овца…

– С клыками.

– Ну да. Паршивая овца с клыками – и пошло-поехало… Скорее всего спонтанная мутация, возможно – как побочный результат каких-то магических экспериментов. Мы с коллегами-алхимиками много дискутировали об этом, но к единому мнению так и не пришли. Во всяком случае, немногие уцелевшие источники Древней Империи о вампирах ничего не говорят. А вот каменные летописи Чёрных королевств – уже да.

– Так, может, маэстро Бонавентура, когда та Империя погибала, упыри и появились?

– Есть у нас такие, кто тоже так думает, молодой синьор княжич. Однако тут можно лишь спекулировать. От Древней Империи остались только дороги да сколько-то развалин. Аутентичных текстов – раз, два и обчёлся. Позднейшие копии есть позднейшие копии. Простор для фантазии, однако, сказочников и сказителей. Да и так ли важно, откуда взялся первый вампир? Может, возник у нас в мире, может, явился с иного плана, подобно демонам… факт тот, что они здесь. И нам с этим жить, друзья мои.

Какое-то время все трое шли в молчании, погрузившись в поневоле нерадостные размышления. Праздновать победу как-то никак не получалось.

– Мастер, а как вы думаете – согласится госпожа Алисанда с нами отправиться? – наконец решился ученик. – Или господин Вениамин?

Мастер остановился. Вздохнул, глянул себе под ноги, затем на небо.

– Едва ли, друже. Своя дорога у магов, сам видел. Хотя вот те страшки костяные, которых, оказывается, магистр Вениамин и творил… пригодились бы.

– Пригодились бы. Но кроме тебя, никто твоего предназначения не исполнит, – неожиданно сурово оспорил алхимик. – Магистр в такие дебри с этими конструктами своими залез, что…

– Не залез бы – схарчила б нас та упырица Беата, – пожал плечами мастер.

– Велика слишком цена тех костецов, – покачал головой Бонавентура. – Я-то хоть и не маг формально, а что они такое и как творятся – знаю. Так вот, ту войну с мертвяками помните?

Мастер нахмурился, княжич страдальчески сдвинул брови.

– Вижу, что помните. Есть опасность, когда этих «страшков» творишь, разбудить… кого не следует. Когда костями слишком сильно гремишь.

Они остановились возле весёлого, нарядного, богатого особняка Алисанды. Казалось, ничего не изменилось – но все ставни были наглухо закрыты, и даже вода, кажется, перестала журчать.

Калитка отворилась бесшумно; во дворе никого.

Дверь отперта тоже – внутри пусто, Минди и Венди куда-то исчезли.

– Госпожа Алисанда!

Молчание.

– Госпожа Алисанда! Это… это я! Мы – с учеником моим и мэтром Бонавентурой! Нам – нам пора, госпожа!

Ни слова в ответ.

– Мне кажется, – негромко заметил мэтр, – это достаточно красноречиво. Пойду запрягать варанов. Магистр Вениамин, уверен, нас вскорости отыщет. Мы торопиться не будем.

Мастер кивнул, осторожно потянул дверь – та распахнулась. В пустом придверном покое были аккуратно сложены его вещи. Не набросаны в гневе, а именно аккуратно сложены.

Яснее и сказать нельзя.

И всё же он прочистил горло:

– Госпожа Алисанда! Мы… я… я прощаюсь. Вы… вы… – но давно забытые слова увязали в гортани, хватались за язык, застревали в зубах.

Тишина.

Мастер вздохнул, словно мальчишка.

– Вы… вы приглашали заходить на огонёк…

Молчание. Дом словно вымер. Ни звука, ни шевеления.

– Мастер, – юноша осторожно коснулся локтя наставника, – пойдёмте, мастер. Ещё… ещё мне надо собраться…

– Пойдём, – после недолгой паузы кивнул старый охотник. И стал подбирать своё, аккуратно сложенное на отполированном мраморном полу.

– Госпожа Алисанда сожалеет… – вдруг прошелестел девичий голос.

– Госпожа Алисанда очень сожалеет, – подхватил другой, очень похожий.

– Минди! – неподдельно обрадовался мэтр Бонавентура. – Венди! Девочки!

Обе служанки появились из противоположных дверей. Облачённые в тёмные монашеские одеяния, на груди у каждой – деревянный крест Спасителя.

– Что это вы этак-то вырядились? – удивился алхимик. – Что стряслось?

– Госпожа Алисанда очень сожалеет и извещает, что более не сможет видеть никого из вас, – в голосе девушки сквозило искреннее сожаление. – Она… она отпустила нас с Венди.

– Сказала, что более её защищать не от кого, – подхватила Минди.

– То есть она вас, красавицы, рассчитала, если прямо говорить, без экивоков, – заметил мастер.

Минди и Венди потупились.

– Позор для истинной адептки Цфетани Цайн.

– Почему это «позор»? – энергично запротестовал мэтр Бонавентура. – У госпожи Алисанды, гм, день сегодня не задался. Погодите, она ещё сто раз передумает.

– Не передумает, – покачала головой Венди. – Мы госпожу Алисанду хорошо знаем. Так что мы теперь…

– Хотели спросить…

– Милостивого государя, высокоучёного бакалавра…

– Натурфилософии и прочих наук…

– Не пригодимся ли мы ему?

Последнюю фразу Минди и Венди выпалили вместе.

Княжич смутился, опустил глаза; мастер покачал головой; но, что страннее всего, растерянно закашлялся и сам милостивый государь высокоучёный бакалавр.

– Э… э… Минди, Венди, девочки… но это ж как-то… весьма нехорошо! Хорошо друг друга потешить-порадовать, но всё время-то?.. Разве так учила святая Цфетани?

Цайнопки переглянулись. И заговорили, чередуясь.

– Святая Цфетани учила, что первее всего – радость человеческая…

– Если от неё зла другим нету…

– Потому что когда радость преумножается…