Читать книгу "Страстная Лилит - Виктория Холт"

Лилит села и поглядела в его глаза своим искрометным взглядом.

– Вы переутомились, – продолжал он. – Вы хорошая мать, и мальчику в каком-то смысле повезло. Я полагаю, что вы из-за него очень волновались. Вы повидали нищету и горите желанием, чтобы он ее избежал. Это достойно похвалы, думается.

Он смотрел куда-то поверх ее головы, и его лицо было мертвенно бледным. Она не могла не восхищаться им и завидовала его выдержке.

– Надеюсь, – сказал он, – что вы никогда и слова не скажете миссис Треморни об этих смехотворных обвинениях.

– Я ничего не говорила, – пробормотала она. – И я никогда ничего не скажу... если вы сделаете так, как я говорю.

Он поднял руку, чтобы она молчала.

– Вы волнуетесь из-за мальчика. Не думайте, что мне это непонятно. Вы считаете, что он достоин того, чтобы получить образование и воспитываться в благополучной семье. Мне и самому приходило это в голову.

Лилит кивнула, и ее сердце наполнилось вдруг ликованием и восхищением этим человеком, потому что она поняла, как он собирается разрешить создавшееся положение.

– Как вам известно, мы с ним стали друзьями. Я частенько думал, что бы я мог для него сделать. Имейте в виду, что ваша абсурдная выходка заставила меня усомниться в том, что вы подходите на роль опекуна над этим мальчиком.

Ее глаза сверкнули.

– Никто, кроме меня, не будет его опекуном.

– Это естественное материнское чувство, и я знаю, что вы самая хорошая мать. Я намеревался позднее сделать вам предложение в том смысле, чтобы помочь мальчику получить образование. Она спросила тихо:

– Позволить ему жить в этом доме! Воспитать его как одного из собственных детей!

– Полагаю, что до этого могло бы дойти. Я, однако, думаю, что должен вас уволить в силу вашего возмутительного поведения.

– Надеюсь, вы этого не сделаете, – робко сказала она, но взгляд Лилит при этом был угрожающим, противореча ее тону.

– Мне не хочется поступать так. Я знаю, что вы сделали для миссис Треморни и что вы значите друг для друга. Мальчик является ее крестником. Это само по себе заставило бы меня желать сделать для него все возможное.

Лилит кивнула. Она победила. Чтобы он там ни говорил, она своего добилась.

– Должен вам сказать, – продолжил он, – что если я когда-нибудь еще раз услышу эти смехотворные выдумки или до моих ушей дойдет, что такие разговоры велись, то я немедленно заподозрю и обвиню вас, ибо я уверен, что никого, кроме вас, нельзя будет обвинить в подобном искажении истины. Тогда вы сразу же покинете мой дом. Если вы пожелаете взять мальчика с собой, то это будет ваше дело. Если бы вы его оставили, то могли бы быть уверены, что я о нем позабочусь.

Лилит сказала:

– Я никогда не шепну ни словечка про это. Клянусь. И он будет здесь, и я буду с ним, и у него будет все... как если бы он был вашим собственным сыном.

Он медленно покивал головой, а Лилит неожиданно закрыла лицо руками и расплакалась. Она не понимала, почему это случилось, разве что от наступившего облегчения после всех страхов и напряжения, не покидавших ее с тех пор, как она оставила дом мужа.

Доктор положил руку ей на плечо, она подняла к нему лицо и начала смеяться.

– Прекратите это немедленно, – потребовал он.

Лилит в изумлении смотрела на него. Ведь она победила, но он так ловок, что кажется, победил он.

Теперь он вполне успокоился, успокоился и ничего не боялся, и она поняла, что он верил: то, что он сделал, было правильным, потому что он был хорошим человеком. Только добропорядочный человек, рассудила Лилит, мог бы выглядеть так, как выглядит он, сделай он то, что сделал этот доктор.

– Лилит, – тихо сказал он, – мне нет нужды говорить вам, что вы вели себя гадко – преступно, по сути. Возможно, было бы разумнее вас уволить, пусть и не обвинив вас в попытке шантажа. Но я хочу вам сказать, что понимаю, что все, что вы сделали, объясняется вашей любовью к сыну и желанием обеспечить ему достойную жизнь. Посему я не думаю, что вы полностью не правы, хотя многие люди сказали бы, что полностью. Важен мотив. Вы пытались меня шантажировать, а это преступное деяние. Если бы вы требовали у меня деньги, то я бы, не колеблясь, передал вас в руки полиции, но мотивом вашего поступка была любовь к сыну. Вы боялись за будущее своего сына. Я вас понимаю. Мои взгляды другие люди могут не разделять, но они таковы, они мои, и я им следую. Я вижу вас в другом свете, потому что понимаю ваши побуждения. Не бойтесь. У вашего сына будет лучшее, что я смогу ему дать; а так как я против разлучения матери с сыном, то вы останетесь с ним здесь. Теперь идите. – И прибавил: – Идите к себе. Отдохните и успокойтесь.

Лилит вышла не мешкая. У себя в комнате она обняла спящего сына.

2

В то майское утро Аманда проснулась так рано, что слышала, как начали петь птицы. Душистой свежестью утра веяло в ее окно, за которым был виден цветущий каштан; она представила себе лужайки этой старинной усадьбы и среди них пруд и солнечные часы; представила, как она прогуливается в цветущем фруктовом саду, таком красивом сейчас, как идет через розарий к небольшому газону с бордюром из тюльпанов и дальше – к летнему домику в рощице и к площадке для выгула лошадей, до нее донесся бой часов с фронтона конюшни. В этом доме и в этой усадьбе Аманда прожила счастливейший год своей жизни.

И все же весь год прошел в ожидании, но сегодня ожидание кончалось, потому что сегодня состоится ее свадьба.

Именно в этом приятном доме, построенном в начале века, Хескет провел свое детство и, как он рассказывал, был очень счастлив; он решил, что она должна дождаться его здесь, подождать, пока пройдет год, как требовали приличия и обычаи того времени.

Его мать приняла Аманду очень тепло, так как, необыкновенно любя своего сына, она весьма сожалела о его неудачной женитьбе и была готова полюбить ту, которая могла бы снова сделать его жизнь счастливой. Всего за один год мать Хескета проявила к Аманде столько нежности, сколько Аманда никогда не видела от своей матери, о которой она часто думала и беспокоилась, как ей живется; она с трудом представляла ее себе сейчас; в ее воспоминаниях она сохранилась как болезненная женщина, прозябающая в доме тирана.

Она не была в Лондоне, покинув его после похорон Беллы. Хескет разговаривал с ней через несколько дней после смерти Беллы и рассказал ей, какие меры он принял. Он решил, объяснил он, закрыть в доме все помещения, кроме своей приемной, и отпустить слуг. Сам он будет жить в гостинице или снимет неподалеку от дома квартиру, так как должен бывать в нем каждый день. Через год они смогут нанять совершенно новую прислугу и начать новую жизнь.

– Я хочу познакомить вас со своей матерью, – сказал он. – Ей очень хочется встретиться с вами. И, – поторопился он прибавить, – возьмите с собой Лилит. Лилит и мальчика. Я буду часто навещать мать.