Читать книгу "Неизвестный Алексеев. Неизданная проза Геннадия Алексеева - Геннадий Алексеев"

Тут снова заговорил первый курильщик.

– Но в том, что вы говорите, ничуть не больше логики, чем в том, что говорю я. Теперь уже ясно, что доступная нашему уху и глазу вселенная, вся эта немыслимая толща пространства вокруг нас – безжизненна. Говорят, что мы ошибка, аномалия, курьёз, и только. Что нас и не должно было быть, что мы и не нужны были миру, что он спокойненько обошёлся бы и без нас. А потому и нет в макрокосме нам подобных, а потому и не стоит искать никого среди звёзд. Такие курьёзы неповторимы. Допустим. Но разве не бесценна наша уникальность? Кто занимался филателией, знает, как ценятся марки, выпущенные по ошибке или с дефектом. Некоторые из них стоят миллионы! Неужели мирозданию захочется лишить себя такого раритета? Неужели оно не сохранит нас для коллекции? Неужели у него нет ни капли любви к необычному? Я не верю в это, потому что я отъявленный оптимист.

Тут послышался голос третьего курильщика, который стоял поодаль и был почти не виден в дымовой завесе.

– Глупо предполагать, что мироздание разумно в той же мере, как и мы, глупо проецировать на него наш собственный неполноценный, убогий разум. Глупо предполагать также, что оно вообще разумно. Всё это сплошная глупость. Всё в мире случайно, и сама вселенная – порождение слепого случая. Мы же, двуногие, курящие сигареты, а также и не курящие их, случайны до изумления. Что представляет собою мир, который мы наполняем этим отнюдь не благовонным и вредным для здоровья табачным дымом? Всего лишь тонкий пласт величин, лежащий где-то между бесконечно большим и бесконечно малым. Бесконечность существует, её отсутствие было бы совершеннейшим абсурдом. А коли так, всё неопределённо и расплывчато. В бесконечности может ничего не быть и может быть всё. В бесконечности может существовать бесконечное количество бесконечностей. В бесконечности можно напороться на что угодно. И так ли уж важна проблема конца света? Важно то, что мы сопричастны бесконечности. Важно то, что она есть и что она неподвластна нашему куцему воображению.

– Наивная хитрость! – сказал Д. – С помощью бесконечности вы хотите увильнуть от опасности тотальной катастрофы. Но вам это не удастся. Если катастрофа произойдёт, вы погибнете вместе с миром. А бесконечность останется и будет посмеиваться, вспоминая вас.

– И чудесно, что она останется! – радостно воскликнул третий курильщик. – Мне ничего и не нужно больше! Ей-богу! Я тут был, курил приличные сигареты и размышлял о бесконечности – чего же мне ещё желать? Если же бесконечность и в самом деле хоть разок вспомнит обо мне – это будет просто роскошно!

Д. покинул дымное облако – от дыма у него стало щекотать в носу. Бесконечное курение в коридоре продолжалось. В этом было некое величие. И Д. опять пожалел, что он некурящий. Удаляясь от облака, Д. ещё слышал голос первого курильщика:

– Что ни говорите, а конец света – вещь нешуточная. О ней стоит поговорить. И к нему неплохо бы подготовиться на всякий случай. А ну как вдруг? Если его не будет – нам повезёт. И так у нас неприятностей предостаточно. Если же он будет, нам тоже повезёт. Лестно быть свидетелями такого события. Конец света – штука беспроигрышная. Тем он и хорош.

«Тем он и хорош, – повторил про себя Д., со вздохом усаживаясь за свой кульман. – Тем он и хорош, – ещё раз сказал себе Д., беря в руки свой отлично отточенный острый карандаш. – Да, тем он и хорош», – в третий раз мысленно произнёс Д., уткнув карандаш в бумагу. Он ждал, что опять вот-вот заснёт. Но сон почему-то не приходил. «Вероятно, это действие табачного дыма, – подумал Д. – Стало быть, чтобы не спать, надо или думать о прелестной Зиночке, или идти в коридор и дышать табачным дымом».

Снова подошла чертёжница (до чего же надоедливая девка!) и что-то робко спросила. Д. ответил и отвернулся от неё с досадой. «В общем, никто не боится конца света, – думал Д. с некоторой даже обидой, – никто не воспринимает его всерьёз, никто не придаёт ему серьёзного значения, никто не впадает в панику, никто не трясётся от страха, никто не кричит “караул”, никто не теряет рассудка. Впрочем, я тоже не потерял рассудок. Я ощущаю лёгкое беспокойство, лёгкую озабоченность. Только и всего».

Д. встал, подошёл к чертёжнице, поглядел, что она чертит, сказал, что она умница, что она всё понимает с полуслова, что с ней легко работать, что он доволен ею, и после спросил, не тревожат ли её мысли о конце света.

– Не тревожат, – ответила чертёжница, нисколько не озадаченная столь странным вопросом. – А что об этом думать, – добавила она, – думай, не думай – чему быть, того не миновать. Конец так конец. Лучше уж думать о чём-нибудь приятном. О скором отпуске, например. Жалко, конечно, если я не успею использовать отпуск до конца света. Но ничего, обойдусь.

– Как то есть обойдётесь? – удивился Д.

– Да так, – отвечала девица, – останусь без отпуска. Только и всего.

Д. отошёл в недоумении. «Здоровая психика, – подумал Д. – Мне бы такую».

За кульманом Д. не сиделось, и полезные для работы мысли не приходили ему в голову. Посидев с полчаса, тупо уставившись на чистый лист ватманской бумаги, Д. снова вышел в коридор. Его тянуло к курильщикам.

Из дымного облака доносились громкие голоса.

– Что вы мне навязываете этот дурацкий конец света! Я не желаю о нём думать! Для него нет места в моём сознании! Понимаете – нет! Моё «я» и проблема всемирной катастрофы существуют в разных пространственных и временных слоях. Эти слои нигде не пересекаются и не соприкасаются! Понимаете – нигде! Для меня конец света никогда не наступит! Никогда!

– Но простите! Ведь когда вы умрёте, ваше «я», а следовательно, и ваша вселенная исчезнут навеки! Для любого из нас рано или поздно приходит конец света!

– Это субъективный идеализм! Когда ночью гаснет фонарь, всё тонет во мраке, тонет, но не исчезает! Это не требует доказательств! Надо всего лишь зажечь другой фонарь!

– Но освещённое другим фонарём будет выглядеть хоть чуточку, но по-другому.

– Вот именно чуточку! Это не так уж существенно!

– А если вместо фонаря включить прожектор…

– Ну, знаете, это несерьёзно!

– Отчего же несерьёзно? Как раз это обстоятельство…

«Эк их разобрало! – подумал Д. – В какие дебри они забрались!» Он хотел уж было снова ввязаться в спор, но, взглянув на часы, обнаружил, что рабочее время уже истекло.

Из дверей проектной конторы Д. вышел вслед за чертёжницей. Окинув взглядом её фигуру, он вдруг заметил, что фигура ничего себе и ноги очень недурны – чуть полноватые, но приятных очертаний. И он подумал: «Отчего бы и мне не перебраться в другой пространственный слой? Почему бы и мне не освободиться от этих проклятых мыслей о всемирной катастрофе? Существуют же и другие проблемы, более безопасные, более скромные, более мягкие и менее обременительные».

Вслед за Д. из дверей гурьбой вышли курильщики. Они продолжали курить и спорить. Дымное облако двигалось вместе с ними.

– Вы мне ничего не докажете! Вы меня ни в чём не убедите! Вы напрасно расходуете своё красноречие! Не всё, что имеет начало, непременно имеет конец. Есть процессы, которые, имея конкретную точку отсчёта, устремляются в беспредельность…