Читать книгу "Вечера на хуторе близ Диканьки. Том 1 - Николай Гоголь"

Статьей Полевого замыкается круг отзывов, вызванных появлением первого издания „Вечеров“. О повестях Гоголя высказались многие, в том числе и крупные литераторы. По инициативе Пушкина установилась общая высокая эстетическая оценка „Вечеров“. Как основная черта творческой индивидуальности автора был назван юмор. Установлена была близость сюжетов и отдельных эпизодов и частностей к украинскому фольклору. Отмечались правдивые зарисовки народного быта. Наряду с похвалами, высказывались и порицания, порой существенные и справедливые. Правда, далеко не всегда критики держались на высоком уровне. Проблемы народности и реализма только намечались. Социальное осмысление образов „Вечеров“ не осуществилось. Характерно, что такое оригинальное и глубокое произведение, как „Иван Федорович Шпонька и его тетушка“, прошло совсем мимо сознания критики, — эта повесть не получила никакой оценки. В общем, критика 1831–1832 гг. во многом оказалась ниже уровня самих повестей. Задача углубленного истолкования повестей Гоголя перешла к В. Г. Белинскому.

Белинский не написал отдельной статьи о „Вечерах“. Он оценивал их совместно с „Миргородом“, „Арабесками“ и другими произведениями. Впервые он высказался о „Вечерах“ в своих „Литературных мечтаниях“ („Молва“ 1834; печатание тянулось с сентября по декабрь). Здесь он писал: „Г. Гоголь, так мило прикинувшийся Пасичником, принадлежит к числу необыкновенных талантов. Кому не известны его Вечера на хуторе близ Диканьки? Сколько в них остроумия, веселости, поэзии и народности! Дай бог, чтобы он вполне оправдал поданные им о себе надежды…“

Эта высокая оценка чисто художественных достоинств „Вечеров“ сохранилась у Белинского навсегда неизменной. В статье „О русской повести и повестях Гоголя“ 1835 г. (ценз. разр. — 1 и 21 сентября) Белинский говорит: „Гоголь сделался известным своими „Вечерами на хуторе“. Это были поэтические очерки Малороссии, очерки полные жизни и очарования. Всё, что может иметь природа прекрасного, сельская жизнь простолюдинов обольстительного, всё, что народ может иметь оригинального, типического, всё это радужными цветами блестит в этих первых поэтических грезах г. Гоголя. Это была поэзия юная, свежая, благоуханная“. Но общие оценки творчества Гоголя быстро углублялись у Белинского — в соответствии с ростом самого Гоголя и ростом мировоззрения Белинского. Когда Белинский писал „Литературные мечтания“, он знал только первое издание двух книжек „Вечеров“. Но перед статьей о повестях Гоголя вышли в свет „Арабески“ и „Миргород“ (январь и февраль 1835 г.), и понимание Белинским новеллистики Гоголя должно было осложниться. За годы 1831–1835 Гоголь быстро развивался и рос. В 1831 г. Л. А. Якубович пишет о Гоголе как о „юном таланте“. Белинский в 1834 г., в „Литературных мечтаниях“, о Гоголе говорит, что тот „подает надежды“. В апреле 1835 г., в статье „И мое мнение об игре г. Каратыгина“, Белинский оговаривается, что „пока еще не видит гения в г. Гоголе“. Но осенью того же года, в статье о повестях, Белинский уже утверждает, что Гоголь „является главою литературы“, и ставит его рядом с Пушкиным. С другой стороны, на суждениях Белинского о повестях Гоголя отразились его философские искания, диалектика его собственного развития. В „Литературных мечтаниях“ он выдвигал юмор „Вечеров“: „сколько в них остроумия, веселости“. В этом Белинский совпадал с Пушкиным. Совпадал он с Пушкиным и в оценке гоголевского лиризма. В статье о повестях Белинский говорит о Гоголе: „Я забыл еще об одном достоинстве его произведений: это лиризм, которым проникнуты его описания“. Замечательно, что Белинский сближается с Пушкиным и в понимании своеобразного комизма Гоголя: в сочетании веселости и грусти. В статье о повестях Белинский пишет, что у Гоголя „комическое одушевление — всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния“. Повести Гоголя „смешны, когда вы их читаете, и печальны, когда вы их прочтете“. Только Белинский идет дальше в раскрытии социального содержания этой грусти и уныния. Так же, как и В. А. Ушаков, но, конечно, совершенно независимо от него, Белинский выдвигает народность творчества Гоголя. „Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени, но я не хочу слишком распространяться о их народности, ибо народность есть не достоинство, а необходимое условие истинно-художественного произведения, если под народностию должно разуметь верность изображения нравов, обычаев и характера того или другого народа, той или другой страны“ („О русской повести“ 1835). При этом Белинский спешит сделать существенное добавление: „Народность его поэзии не ограничивается одною Малороссиею“ — Гоголь народен и в „Записках сумасшедшего“ и в „Невском проспекте“. „Если изображение жизни верно, то и народно“.

Здесь Белинский подходит к тому определению творчества Гоголя, какое для критика всего существеннее: к реализму. Верность изображения — это и есть реализм. Позднее Белинский так и уточнил свою формулу: „в реализме всего более и состоит народность нашей литературы“ В статье о повестях Белинский писал: „Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют — простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной“. В соответствии с тогдашними своими идеалистическими (шеллингианскими) воззрениями Белинский стремился истолковать правдивость и народность творчества Гоголя как объективность, бестенденциозность, бесцельность, бессознательность. Говоря о юморе Гоголя, Белинский пишет: „Автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений, он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать“. О народности Гоголь „нимало не думает, и она сама напрашивается к нему“. Но эта теория „объективности“, „бессознательности“ творчества плохо вязалась с демократической, революционной натурой критика. Она плохо вязалась и со смыслом лучших украинских повестей Гоголя. Восхваляя поэзию „идеальную“, „объективную“, Белинский вдруг начинает убеждать читателя (в той же статье о повестях, 1835 г.), что поэзия реальная ближе к современности: „вот поэзия реальная, поэзия жизни, поэзия действительности, наконец, истинная и настоящая поэзия нашего времени. Ее отличительный характер состоит в верности действительности“. Поэзия Гоголя есть именно такая реальная поэзия. В первом печатном отзыве о „Вечерах“ Белинский выдвигал „остроумие“, „веселость“ автора. Через год, продумав проблему гоголевского юмора, Белинский уже пишет, что гоголевский юмор „не щадит ничтожества, не скрывает и не скрашивает его безобразия, ибо, пленяя изображением этого ничтожества, возбуждает к нему отвращение“. Комизм Гоголя консервативные и реакционные круги пытались истолковать как безобидный. В статье против Шевырева („Телескоп“ 1836, №№ 5 и 6) Белинский защищает Гоголя от такого снижения: „В его «Вечерах на хуторе», в повестях: «Невский проспект», «Портрет», «Тарас Бульба» смешное перемешано с серьезным, грустным, прекрасным и высоким. Комизм отнюдь не есть господствующая и перевешивающая стихия его таланта. Его талант состоит в удивительной верности изображения жизни в ее неуловимо-разнообразных проявлениях. Этого-то и не хотел понять г. Шевырев: он видит в созданиях г. Гоголя один комизм, одно смешное“.

Так, на материале гоголевской новеллистики, Белинский раскрывает критический реализм Гоголя, тесно связанный с народностью; это было как раз то, что необходимо было сказать, когда повести Гоголя входили в тридцатые годы в читательскую среду.