Читать книгу "Царь Итаки - Глин Айлиф"

Эперит больше не мог сдерживаться. Он встал и побежал им навстречу. По приказу Одиссея Ментор остановил колесницу. Царевич спрыгнул вниз, чтобы поприветствовать друга.

— Я молился, чтобы ты нас нашел до того, как мы отплывем на Итаку, — признался он, схватил Эперита за руку и обнял. — Мне нужно многое тебе рассказать. Мы с Пенелопой поженились!

Он кивнул в сторону жены, которая наблюдала за ними из колесницы.

— Ты — старый лис, — ответил Эперит, изображая удивление. Потом он поднял глаза на Пенелопу и получил удовольствие от созерцания ее спокойного и умного лица. Женщина улыбнулась ему в ответ. Ее глаза сияли счастьем.

Одиссей лукаво улыбнулся другу, вокруг них собрались другие итакийцы. На их лицах были написаны удивление и радость от неожиданного воссоединения. Галитерс обнял Эперита и крепко сжал в медвежьих объятиях. На лице начальника стражи появилась редкая улыбка, выражавшая истинную симпатию. Когда Галитерс отошел в сторону, молодого воина обнял Антифий и дружески потрепал по волосам, приветствуя его и радуясь его возвращению в отряд.

— Ты поступил очень смело, — сказал Антифий, а другие согласно кивнули. — После твоего побега Одиссей признался нам, что в комнате Пенелопы был он, а не ты, а твоя жертва, вероятно, спасла ему жизнь. Не знаю, кто из нас мог бы сделать подобное.

— Вы все могли бы, — ответил Эперит, отмахиваясь от комплимента. — А теперь кто-нибудь скажет мне, кто эти воины?

— Это спартанцы, — сообщил Дамастор, делая шаг вперед и протягивая руку. — Тиндарей передал их Одиссею в аренду в виде свадебного подарка, чтобы помогли ему вернуть назад Итаку.

Об этом моменте Эперит много думал после пробуждения этим утром и боялся его больше, чем чего-либо другого. Отказаться ли от дружеского жеста Дамастора и объявить его предателем перед всеми, не имея никаких доказательств в поддержку обвинения? Или промолчать и подождать подходящего момента — каких-то доказательств, подтверждающих правоту Клитемнестры?

После недолгих колебаний Эперит решил, что последний вариант будет лучшим, и пожал протянутую руку.

Вскоре после этого возобновился марш к морю. Одиссей не вернулся на колесницу, а пошел рядом с Эперитом, сказав, что вопрос его внезапного появления все еще требует объяснений.

— Правда? — спросил Эперит. — Ты из всех людей должен бы знать, что я — человек слова. Я поклялся тебе в верности, и теперь мой долг — помочь восстановить на Итаке правление Лаэрта. Ты действительно ожидаешь, что я позволю тебе и этим неловким быкам, которых ты называешь воинами, в одиночку сражаться с Эвпейтом?

— Конечно, не ожидаю, — рассмеялся Одиссей. — Но мне и в самом деле хотелось бы знать, где ты прятался эти несколько дней, на что жил? И каким образом тебе удалось пробраться на дворцовый оружейный склад и вернуть свое оружие?

— Эту историю я не буду рассказывать, — ответил Эперит, думая о Клитемнестре и зная, что только при одном упоминании ее имени умный царевич все поймет. — Но ты должен ответить мне на один вопрос. Как ты намереваешься восстановить на Итаке правление своего отца с отрядом, имеющимся у тебя в распоряжении? Эти спартанцы выглядят неплохими воинами, они полностью вооружены, явно имеют боевой опыт. Но ведь и тафиане — не дети. Нам повезло разбить тех, которые устроили на нас засаду. Но, по словам Ментора, их армия на Итаке едва ли не в два раза превышает нас количественно.

— Нам на помощь придет народ Итаки, — заговорил Одиссей. — Может, они только рыбаки и крестьяне, но эти люди любят свою страну и верпы царю. Что важнее золота, которое Эвпейт платит тафианам. Но я рассчитываю на Афину. — Он опустил руку в мешок и достал глиняную сову, которую ему вручила богиня. — Ее копье и щит стоят тысячи людей каждый. А когда я использую сову, чтобы призвать богиню, ни одна сила на земле не сможет спасти Эвпейта.

* * *

Темнота начала спускаться до того, как они добрались до побережья, положив конец путешествию в тот день. Пока другие разбивали лагерь, Эперит с Антифием собирали хворост и разводили огонь. Лучник понюхал воздух и объявил, что до моря совсем недалеко. Хотя юноша не обладал нюхом человека, много ходившего по морям, он видел чаек, круживших над лагерем в сгущающихся сумерках. Это подтверждало слова друга.

— Я знаю побережье в этих местах, — продолжал Антифий. — Река впадает в море у большой рыбацкой деревни. Я один раз еще парнем останавливался там. Тогда плыл на торговом судне и помню, как мы выходили на берег, чтобы купить скот на пути домой. Могли даже дойти и до этого места, но это было так давно, что я не помню. Да еще и при таком освещении трудно узнать какие-то приметы. — Он огляделся вокруг. По обеим сторонам лагерь окружали каменистые возвышенности. — Но знаешь, место кажется знакомым. А если я прав, то рядом должен находиться храм Афины.

— О чем ты говоришь, Антифий? — спросил Одиссей, который стоял рядом и наблюдал за последними лучами солнца над пиками горной цепи Тайгет.

— Храм Афины находится на возвышенности недалеко отсюда, вниз по течению. Насколько я помню, он был небольшим. Но ты легко увидишь его силуэт, если еще совсем не стемнеет.

— Ну, тогда я отправляюсь его искать, — объявил Одиссей. — Вернусь к тому времени, как стемнеет.

— Господин! — крикнул юноша, заметив, что Дамастор вместе с группой других итакийцев занят приготовлением ужина. — Ты ведь не пойдешь один? По крайней мере, позволь мне тебя сопровождать.

— Эперит, если бы мне требовалась нянька, то я бы взял с собой старую Эвриклею. А теперь садись у костра и прекрати обо мне волноваться.

Молодой воин чувствовал себя неуютно, наблюдая за уходящим другом. Вскоре к ним с Антифием присоединились другие итакийцы, среди них был и Дамастор. Костер уже хорошо разгорелся, в вечернем воздухе потрескивали искры. Круг света привлек нескольких мотыльков.

Один из спартанцев, высокий бородатый человек по имени Диокл, подошел к костру. Он вежливо попросил одну из горящих веток. В отряде было слишком много народу, чтобы сидеть вокруг одного костра, поэтому Эперит помог Диоклу отнести несколько горящих веток к груде хвороста, который собрали его товарищи. Вскоре разгорелся второй костер. Спартанцы поблагодарили его, и юноша вернулся к своей группе.

Последние красноватые отсветы исчезали за горами на западе. На небе оставалось лишь бледно-розовое пятно, которое предупреждало, что завтра будет еще более теплый день. Но тусклое свечение быстро уступало место темно-синему цвету вечера, появлялись звезды, вскоре они уже блестели и мигали на всех точках горизонта.

Пока юноша наблюдал за ними, его мысли обратились к Пенелопе, которая находилась в импровизированном шатре со своей рабыней Акторией. Шатер стоял рядом со стреноженными лошадьми. Эперит раздумывал, присоединится ли она к ним этим вечером, и вдруг внезапно почувствовал, что что-то не так. Это было ощущение растущего страха, хотя молодой воин не мог понять, что его вызвало. Он огляделся вокруг и инстинктивно опустил руку на рукоятку меча. Но ничего не заметил.