Читать книгу "Зона ужаса - Михаил Парфенов"

– Что вы делаете, Игорь Вячеславович? – Корост открыла глаза. В темноте он не мог различить их цвет, но вспомнил, что они были такие же нежно-голубые, как у Оли.

– Хочу задать вам несколько вопросов.

– Вы меня избили. – Она поморщилась и, поведя плечами, добавила: – Вы меня связали.

– Это чтобы вы не ушли от ответа. С другой стороны, могло быть и хуже. Я ведь мог поступить с вами так же, как вы и ваши друзья поступили с моим котом… и с моей женой.

Она посмотрела на него снизу вверх. Губы дрожали, на левой щеке набухал, расплываясь, синяк, но Корост все равно усмехнулась, не обращая внимания на боль.

– Игорь Вячеславович… Игорь, вы еще не поняли? У меня нет друзей.

– А как же тогда понимать это? – Он ткнул пальцем в крестик у нее на груди. – Что-то вроде масонского перстня? Тайный символ, обозначающий принадлежность к клану или секте?

Существо на распятии лишь отдаленно смахивало на традиционное изображение Христа. В глаза не бросалось, но, если присмотреться, различия становились очевидны: у этого Спасителя было четыре руки и четыре ноги.

– У каждого из нас свои талисманы.

– Что это за тварь?

– Это как раз и есть мой единственный друг.

Корост все еще улыбалась. Игорь хотел стереть эту ухмылку с ее лица.

– Сомневаюсь. – Он ударил тыльной стороной ладони.

За окном сверкнула молния, и гром заглушил вскрик девушки. Голова от удара дернулась в сторону. Когда Корост снова повернулась к нему, из носа у нее стекла тонкая струйка крови. Она высунула язык и слизнула темную каплю с распухшей верхней губы. Смотрелось почти эротично.

– Вы ошибаетесь, Игорь. В том, что произошло, нет моей вины.

– Я делаю это не ради себя, а ради семьи. Чтобы вы понимали, что так просто нас не запугаешь. Вы, ваша чокнутая мамаша и этот ваш урод, Хозяин. Дурацкая кличка… Доводите людей до самоубийства, до сумасшествия, да? Нагоняете страха, заставляете вновь и вновь перепродавать квартиры в этом доме. Тем и живете, мрази. Только вы не на ту семейку напали. Не в этот раз.

К его изумлению, Корост расхохоталась. Безумным, на грани истерики, смехом, запрокинув голову и широко раскрыв рот, так что брызги слюны и крови попали на белую шею и грудь.

– Что тут смешного, сука? – Игорь снова ударил, на этот раз кулаком. Разбил ей губы и оцарапал костяшку указательного пальца о ее резцы. – Тебе все еще весело, а? Все еще весело?!

Корост сплюнула кровью на пол. Хрустнула челюстями.

– Знаете, Игорь… У каждого есть вредные привычки. А в каждой семье существуют свои традиции. И порой одно прямо проистекает из другого.

– Расскажи мне, – приказал он. – Может, я пойму, в чем соль этой хреновой шутки, и тогда мы посмеемся над ней вдвоем.

– Сейчас ты увидишь, – оскалилась она. – Сейчас ты все поймешь. Тебе, правда, будет не до смеха. Ты будешь кричать. Но мы можем покричать вместе, чтобы было веселей.

– Правда, – прорычал Игорь. – Я хочу знать всю правду! Почему ты отговаривала меня от покупки, почему не хотела продавать квартиру?

Она пожала плечами:

– Какая разница? Минутная слабость… Люблю детей. Хочу своего малыша… Пожалела твоего сына. Пожалела тебя… Неважно. Это уже не имеет никакого значения.

– Кто такой Хозяин?

– Вы скоро с Ним познакомитесь.

– Хватит смеяться! – Он занес кулак для очередного удара, но сдержался. – Говори!

– О, я бы могла рассказать. Рассказать о том, как моя мамочка купила развалившийся дом, чтобы устроить на его месте загородный пансионат. Как во время ремонта тут пропала бригада таджиков… Как мама, потратив годы и все свое состояние на реставрацию, осталась ни с чем из-за очередного банковского кризиса. И что она увидела в этом доме прежде, чем навсегда лишилась зрения. Я могла бы поведать тебе то, о чем мама рассказывала мне вместо сказок на сон грядущий. О других мирах, о параллельных вселенных и чудесных созданиях, которые их населяют. О том, как одно из этих существ очутилось в мире нашем. У этой сказки нет конца, но я все равно могу тебе ее рассказать, Игорь. Вот только лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать.

Корост посмотрела ему за спину и выше. Зрачки ее расширились. Пророкотал гром, но на этот раз вспышка молнии не озарила комнату. Запахло жженым сахаром. Их обоих накрыло тенью.

Игорь медленно обернулся. С потолка плотной стеной опускалась завесь из паутины. Среди множества прядей, словно из воздуха, начало формироваться нечто… нечто огромное.

– Папочка, – тоненьким детским голосом хихикнула Ирина. – Папочка идет!

Хлестов (III)

Он так давил педали всю дорогу туда и обратно, что к концу пути поврежденная нога причиняла уже поистине адскую боль. Из-за этой боли его начало лихорадить. Хлестов весь взмок, пот заливал глаза, и все вокруг виделось в тумане, будто дождь шел не только снаружи, но и внутри машины. Хлестов спешил. Выжимал максимально высокую скорость, на которую только была способна его старенькая «шестерка». Так торопился, что упустил из виду сущий пустяк и, лишь подъезжая к дому Игоря, понял, что бензина в баке не хватит на еще один рейс.

– Хлестов, твою мать, – простонал он. – Ты такой Хлестов!

Дорога, ухабистая грунтовка, огибала заросший камышом пруд. Ему пришлось оставить машину на обочине у поворота и идти дальше пешком. По хляби, так что жидкая грязь быстро наполнила кроссовки и перепачкала брюки до самых колен и даже выше. Ливень осыпал лицо и плечи крупными каплями, разгулявшийся ветер качал камыши и толкал в спину. Когда Хлестов вышел, хромая, к опушке березовой рощицы, купол неба лопнул, темную завесу туч расколола сияющая электрическая трещина. Молния ударила в ближайшее дерево и словно срезала верхушку. В паре метров перед ним рухнула измочаленная стихией ветвь. У Хлестова в груди кольнуло.

В свете молний он увидел громаду здания. Сейчас она походила на мрачную башню средневекового готического замка. Где-то там, внутри, его лучший друг ждал помощи.

«Мы мальчишки, чувак, – мысленно обратился он к Игорю. – Постаревшие мальчишки, готовые штурмовать крепость злого Кощея».

Сердце пропускало удары. Держась левой рукой за грудь («Титьки! – провизжал далекий насмешливый голос из школьных времен у него в голове. – Смотрите, какие у жиртреса титьки, как у бабы!»), Хлестов похромал прямиком по газону к черной стене дома.

Хотя нет, не черной. Приближаясь, он различил окна первых двух этажей, в проемах которых покачивались, будто от ветра («Какой может быть ветер там, внутри, за стеклами? Откуда там взяться ветру?»), неплотные серые занавески. Везде одинаковые, в каждом чертовом окне.

Он рванул на себя входную дверь. Та поддалась с трудом – что-то удерживало, сопротивлялось с той стороны. Белые нити, как клей, скрепляли дверь и косяк. Хлестов, тяжело отдуваясь, потянул всем весом: паутина (или что-то очень похожее на нее) истончилась и лопнула в нескольких местах. Проем стал шире. Он протиснулся в образовавшуюся щель и замер, собственной спиной запечатывая проход.