Читать книгу "Белая свитка - Петр Краснов"

– А Москва?

– Второй час не отвечает.

– Как только получите ответ из Москвы, скажите.

– Слушаю, господин атаман.

Белая Свитка подошел к шеренге начальников.

Всеволод Матвеевич Ядринцев, весь в снегу, точно рождественский дед, отделился от правого фланга. На запорошенной снегом папахе блистал в отсвете костров металлический крест, заменивший пятиконечную звезду.

– Господин атаман, – рапортовал он, – общий резерв: 17-я, 18-я, 19-я и 20-я пешие дружины с батареей и 9-я конная дружина с двумя конно-горными орудиями, четыре тысячи штыков, тысяча сабель и шесть орудий сосредоточены в лесу за Сосновкой, за Ананьевской улицей…

– Хорошо, – сказал Белая Свитка.

Ядринцев повернулся направо и его место занял тот красивый, высокий, белокурый человек, что когда-то, в день гибели Светланы, был у Владека Подбельского. Он был в шинели, осыпанной снежными хлопьями, в папахе с крестом и при оружии.

– Ротмистр Игорь Кусков, – рапортовал он, – начальник 6-й конной дружины, тысяча сабель… Дружина расквартирована в деревне Ручьи.

– Прекрасно-с – сказал Белая Свитка.

Игоря Кускова, отошедшего к Ядринцеву, сменил среднего роста коренастый человек, с открытым красивым лицом.

– Капитан Николай Полежаев, – рапортовал он, – с 7-й пешей и 5-й конными дружинами. Отряд сосредоточен в лесу за больницею имени Мечникова.

– Отлично… Ваша супруга Татьяна Александровна где сейчас?

– Осталась в Париже.

– У вас есть дети?

– Так точно, двое… Сын Александр и дочь Вера…

– Даст Бог, скоро свидитесь… Следующий!

Длинный, костлявый, солдатского вида человек вытянулся с рапортом:

– Унтер-офицер Железкин с 1-й пешей дружиной.

Один за одним проходили перед атаманом его прежние лесные сподвижники, партизаны. Они оставили теперь свои прозвища – Лебедя, Стрепета, Кречета и шли под старыми «царскими» именами и чинами. Тут были и те, кто пришел сюда после долгих скитаний за границей, и те, кто все эти годы жил в сатанинском союзе и грешил с коммунистами, ожидая великого дня расплаты. Сыновья загубленных, замученных большевиками офицеров Императорской и Добровольческой армии шли на смену своим отцам.

Полежаев, Осетров, Железкин, братья Кусковы – все те, кто вчера был извозчиком, шофером, дворником, милицейским, красноармейцем, чекистом, фонарщиком, рабочим, стрелочником, вагоновожатым трамвая, безработным, – стали к своим начальникам и заняли места по диспозиции, указанной Белой Свиткой, а их начальники явились в глухой лес за Коломяги у Черной Каменки доложить своему атаману, что все готово.

Последним стал перед атаманом длинный и тонкий Олег Кусков. Его и годы не брали. Ему было уже под тридцать, а он все казался юношей лет восемнадцати, все таким же, каким был, когда умирал в Берлине его отец – не от мира сего. Он доложил, что его пешая дружина сосредоточена на Канонерском острову.

– Все на лыжах?

– Так точно, господин атаман.

– Реку смотрели?

– Так точно… Пройдем везде. Полыни ни одной не заметно.

– Так вот, господа… – начал медленно Белая Свитка. Казалось, он как будто еще чего-то или кого-то ожидал и на миг смолк в такой несвойственной ему нерешительности. Он посмотрел на небо. Все было черно. Вьюга не унималась. Лес шумел. «Самая настоящая погода, – подумал Белая Свитка. – Прав был Рожнов». – Когда прикажу действовать… запомните – отряд ротмистра Кускова Игоря: выдвинуться на Выборгскую сторону. На западе ваша граница Самсониевский проспект включительно… На востоке – Безбородкинский, на юге – Большая Нева исключительно… Наблюдение и пресечение беспорядков патрулями и разъездами. Занять Михайловское артиллерийское училище, Военно-фельдшерскую и Пиротехническую школы и тюрьму… Отряд капитана Полежаева… – Белая Свитка без плана, на память, указал его границы и задачу.

Он диктовал дальше, отлично, видимо, зная Петербург. Банки, Монетный двор, Арсенал, Пороховой завод. Патронный завод, Литейный гильзовый отдел, почта и телеграф, телефонная станция, гараж Михайловского манежа, казармы, электрическая станция, городская скотобойня, рынки, пекарня – все в каждом районе получало свою охрану, свою власть и наблюдение.

– Отряд Олега Кускова – на лыжах, Невою до Адмиралтейства. Там оставить лыжи и Александровским садом на Гороховую… Ваша задача вами усвоена?

– Так точно, господин атаман… Покорнейше благодарю, что вы именно на меня возложили святую месть за моего несчастного отца и замученную большевиками мать.

Белая Свитка внимательно посмотрел в глаза Олегу, потом обратился ко всем:

– Господа! Списки палачей русского народа вам известны… Я отлично понимаю те чувства, которые владеют многими из вас… Но я напоминаю вам слова Второзакония… Слова Господни: «У Меня отмщение и воздаяния, когда поколеблется нога их; ибо близок день гибели их, скоро наступит уготованное для них… Но Господь будет судить народ Свой, и над рабами Своими умилосердится, когда Он увидит, что рука их ослабела и не стало ни заключенных, ни оставшихся вне…»[29]

Час гнева Божия, час мести Господней настал! Вам предстоит неминуемо кровь… Не отягчите же себя излишнею кровью тех, чья рука ослабела и кто просит пощады…

Молчание было в глубоком овраге. Только глухо шумела вверху вьюга над вершинами сосен.

– Когда прикажете начинать, господин атаман? – спросил генерал Ядринцев.

Белая Свитка не ответил ничего. Он смотрел в сторону радиостанции.

Ядринцев в ожидании стоял подле. Буря пролетала высоко вверху и в овраге казалось тихо. Трещали дрова в кострах, фыркали лошади да слабо побрякивал колокол на дуге у атаманской тройки, когда коренник переступал ногами.

18

От занесенной снегом палатки радиостанции отделился офицер. Он спешил к Белой Свитке, увязая по колени в снегу и спотыкаясь. Вытянувшись перед атаманом, он подал ему листок бумаги.

– Сейчас передали из Москвы… – задыхаясь, сказал он.

Адъютант Белой Свитки осветил листок ручным электрическим фонариком.

На желтой, мокрой бумаге, – снег все падал, – карандашом быстро и крупно было написано:

Двуглавый орел над царским Кремлем.

Фор-Эвер[30]

Белая Свитка опустил руку с листком. На его красном от мороза лице сияли стальные глаза. Он молчал. Ядринцев повторил вопрос.

– Господин атаман, когда прикажете начинать?