Читать книгу "Сто великих криминальных драм XX века - Марианна Сорвина"

Алексей Николаевич Кузьмин, оппонент доцента Иванова и талантливый специалист по США, Африке и Азии, рано ушёл из жизни – в 45 лет. Почему? Кто знает. Есть версия – надорвался: помимо работы над докторской диссертацией по США, он блестяще читал в Педагогическом институте лекции по Китайским династиям и народам Африки, владел английским, немецким, китайским языками и многими африканскими диалектами. При этом без отрыва от основной работы его отправили в Министерство образования экспертом: талантливые универсалы очень ценились. Диссертацию он писал ночами, приготовился к защите. И в тот же месяц вышла резолюция сверху – сократить размеры диссертационных работ до определенного количества страниц. Он начал «резать по живому» и не выдержал – умер. Кузьмин тоже был профессиональным перфекционистом. Юрий Павлович его очень ценил.

«Кузьмин сделал паузу, проверяя мою реакцию. “Ваши ирландцы” – так он выразился. Почему “мои”? Не скажу, что мне это понравилось. Что я, в сущности, знаю о нём? кто он?

– Федеральный суд опирался на ирландцев, получивших работу в главных государственных ведомствах. Несколько судей были ирландцами, полмиллиона ирландцев стали чиновниками. Очень дальновидно, вы не находите? И то же самое касается других меньшинств из Европы, которых европейские катаклизмы ХХ века забросили на север США. Это не какие-то стихийные, как вы говорите, диаспоры с националистическими лозунгами, а потенциал, разгильдяйски утраченный перманентно воюющей Европой и халявно приобретённый США.

Меня насмешила его манера мешать разноплановые словечки – “разгильдяйски”, “перманентно”, “халявно”. Я внимательно слушал и разглядывал его. Совсем ещё молодой, невысокого роста, с простоватым лицом и глухим голосом. Очень умён.

Возразить нечего. По сути, он прав. Что-то я, очевидно, упустил.

Он мягко улыбнулся одними губами и спросил:

– А зачем вы написали, что “исключительно правильной является характеристика Ленина либеральной буржуазии и проводимых ею реформ”?

– А она была неправильной?

– Нет необходимости давать такие оценки высказываниям Ленина.

– Каюсь, – сказал я. – Не губите.

– Вас погублю не я, – ответил Кузьмин серьёзно.

– А кто же?

– Ваша самонадеянность».

* * *

Прилагая много усилий и многого в жизни добиваясь, человек порой требует многого от других. Так случилось и с доцентом Ивановым. Он был не только выдающимся исследователем, но и перфекционистом в своей профессии, поэтому оценки просто так не ставил, а иногда шёл на принцип. Возникали скандальные ситуации: ему не могли (или не хотели) сдать экзамен по истории. В конце 1970-х годов из-за несдачи его экзамена можно было вылететь из вуза, что и случалось. Известен случай с популярной кинозвездой советского экрана, которая вынуждена была поменять вуз из-за Юрия Павловича. Кстати, перейдя в другой вуз, она вновь не смогла сдать историю и, выпускаясь, получила лишь справку о высшем образовании. Диплом незадачливой звезде удалось получить лишь через год.

Но такое серьёзное отношение к своей профессии наказуемо, и ему отомстили: из-за скабрёзных слухов, распространённых мстительными студентами, доцент Иванов вынужден был оставить престижную должность заведующего кафедрой истории и подать заявление об уходе. Мстители позаботились о том, чтобы слухи поползли за ним и дальше – куда бы он ни устроился. В администрацию нового института звонили анонимы: «Вы знаете, кого принимаете на работу?» На другом конце телефонного провода решили иначе: «Спасибо, но мы сами разберемся».

В новом институте его любили. Надо было знать Юрия Павловича и его характер. Тут не в чем было разбираться – этот человек всегда был «застёгнут на все пуговицы», он обладал выдержкой, интеллектом и волей. Это был профессионально безупречный человек. Кстати, в том самом заведении, откуда его выжили, он по собственной инициативе осуществлял программу творческого обмена между студентами театральных вузов СССР и Венгрии: преподаватели и студенты несколько раз ездили стажироваться в Венгерский театральный институт. При этом он использовал свои собственные интернациональные знакомства – ещё со времён войны и освобождения Будапешта.

В начале 1980-х годов, лишившись работы, он был внутренне сломлен, но смог вновь преодолеть себя и работать в новом вузе. Однако когда-нибудь его профессиональный перфекционизм, его просветительское упрямство должны были вновь сыграть с ним злую шутку. Это случилось в конце мая 1998 года. Очевидно, конфликт зрел давно. Юрий Павлович тогда вновь преподавал в театральном училище. Ради этого он соглашался на любую работу, даже возить автобусные экскурсии по Москве для студентов из бывших союзных республик, принятых в вуз по интернациональной программе. Москву он знал как свои пять пальцев, экскурсии проводил интересно, но всё это было не то. С большей охотой он ходил на просмотры дипломных спектаклей вуза, участвовал в репетициях. За это ему никто не платил, он просто делал то, что ему нравилось. Порой по собственной инициативе водил студентов в театр или давал советы актёрам-дипломникам: «В работе актёра должна быть зона молчания, проживания…» Историю театра и актёрские школы Юрий Павлович знал превосходно.

* * *

28 мая 1998 года доцент Иванов вдруг подаёт заявление: «Прошу уволить меня с занимаемой должности по собственному желанию с 1 июня 1998 года». И в тот же день получает в углу заявления мгновенную резолюцию ректора Афонина: «Согласен». И с той и с другой стороны это выглядит как истерика – дуэль амбиций.

Фактически человек, который любил свою работу больше жизни, в один день обрубил себе все концы. К тому же никакой здравомыслящий человек (а более здравомыслящего человека, чем всегда холодноватый и замкнутый Юрий Павлович, трудно даже представить) не станет увольняться с 1 июня, ведь преподавателю летом полагается оплачиваемый отпуск. Значит, должно было произойти что-то экстраординарное, чтобы одним росчерком пера лишить себя будущего именно 28 мая – перед отпуском.

Так случилось, что именно в это время, 29 мая, лучшая подруга Юрия Павловича, актриса и педагог Татьяна Алексеевна уезжала на гастроли за границу, причём надолго – на две с половиной недели. Последнее, что ей запомнилось – и запомнилось как нечто весьма необычное: этот всегда выдержанный человек, мечущийся по собственной квартире со словами: «Что же мне делать? Как же я буду без этого жить – без института, без лекций? Ведь я без этого не смогу!»

Вернувшись 16 июня и пройдя таможенный контроль, она по привычке искала своего Юру в толпе встречающих и не нашла. Её встречали знакомые актёры и прятали глаза, переводя разговор на другую тему, а она всё спрашивала: «Где Юра? Почему его нет?»

Двумя днями раньше, 14 июня 1998 года, Юрия Павловича обнаружили мёртвым в его квартире при весьма подозрительных обстоятельствах. Днём смерти называлось 9—10 июня. Точнее сказать было невозможно: накануне знаменитого урагана 1998 года стояла удушливая, влажная жара. Его тело было найдено полностью одетым в пустой ванне с полотенцем на шее и разбитой головой. Входная дверь закрыта, но не заперта.