Читать книгу "Умри или исчезни! - Андрей Дашков"

Вокруг его глаз были вытатуированы паучьи лапки, а лоб и щеки затянуты синеватой паутиной. Это была тонкая работа, стоившая не менее двухсот патронов. Но Ирина не отрывала взгляда от рук бандита. Между запястьями и локтями проступали толстые извивающиеся шнуры. Не сухожилия и не вены. Для монахини это оказалось шокирующей новостью, а Максу уже приходилось видеть в пустыне такие вещи – червей, паразитирующих под кожей…

Колчинская прошла в трех шагах от него. Она была одета в вельветовые брюки «бенеттон», высокие армейские ботинки и мужской жилет со множеством накладных карманов. Из-под жилета выпирала внушительная грудь, выглядевшая особенно представительно по контрасту с темной бородой и мускулистыми руками, покрытыми жесткой порослью. Серые глаза мягко мерцали между длинными бархатными ресницами. Они смотрели на масона почти нежно. За поясом брюк торчала рукоятка «ТТ», но двуполое существо не воспользовалось пистолетом.

Колчинская остановилась над скорчившимся на полу Клейном и облизала свои окровавленные четырехсантиметровые ногти. Она вела себя так, что не оставалось сомнений в том, кто возглавляет банду и кому теперь принадлежит Лиарет.

Второй бритоголовый со счастливой улыбкой прогуливался вдоль ряда лежащих монахинь. Только раз он нагнулся, чтобы перерезать горло старухе, на губах у которой выступила пена и лопались розовые пузыри. Правая кисть брата Максима дрогнула и, словно искалеченный краб, стала медленно подбираться к «беретте»…

Колчинская уже стояла возле Клейна на коленях. Потом она резко наклонилась и приблизила свое лицо к его лицу. Макс понял, что происходит, только тогда, когда услышал нечленораздельный вой и увидел, как задергалась неповрежденная нога масона.

Существо выпрямилось. Между его зубами был зажат кусок розового мяса. Клейн, лишившийся нижней губы, почти непрерывно кричал. Боль не отпускала его в сновидения. Савелову чуть не стошнило. На лице масона теперь была жуткая перевернутая улыбка.

Колчинская выплюнула пережеванный кусок и вытерла губы бородой, которая от засохшей крови стала похожа на клок стекловаты. Она играла с Клейном; ее игра была не менее жестокой, чем многосуточная партия в подвале масонского дома, но гораздо более болезненной. Он балансировал на грани перехода, но уже понимал, что все кончено.

Четыре клиновидных ногтя пробили его кожу и погрузились под левую грудь. Ледяные лезвия проникали все глубже, и страх вытеснял нестерпимое осознание потери. Пожар боли был неотличим от их замораживающих душу прикосновений.

В легких Клейна не осталось воздуха. Его нервы сгорали, как бенгальские огни… В конце концов он ослеп, и вокруг разлилась слепящая белизна. Черная игла проколола ее; масон в последний раз ощутил свое тело, и смерть пришла к нему, как только пальцы гермафродита прикоснулись к его сердцу.

Двуполое существо вырвало из груди мужчины пульсирующий мешочек и стало жадно пожирать его, выдавливая зубами кровь. Савелову все-таки скрутила рвота, и бритоголовый со смехом зажал ее голову у себя между ног…

Пальцы Макса судорожно цеплялись за рукоятку пистолета и соскальзывали. Он придавил «беретту» к полу всей своей тяжестью. Стоило бандитам заметить малейшее его движение, и он, возможно, разделил бы участь гроссмейстера.

Второй бритоголовый расстегнул джинсы и пристроился к монахине сзади. Оба насильника были слишком заняты, чтобы обратить внимание на то, что тамплиер еще жив и к тому же шевелится.

Внезапно Колчинская отбросила от себя остатки сердца и посмотрела на развлекающихся бандитов. Ее лицо, еще сохранившее присущую женщине гладкость кожи и некоторую мягкость черт, исказила гримаса отвращения.

Она подошла к бандиту, который задрал на Савеловой балахон, и молниеносным движением схватила его за гениталии. Ногти щелкнули друг об друга, как зубья стального инструмента. Их цвет мало отличался от цвета налитого кровью пористого тела. Бритоголовый догадывался, что ожидает его при любом неверном движении.

– А меня ты хочешь? – спросила Колчинская и захохотала, наслаждаясь мгновениями абсолютной власти над мужчиной. Так же неожиданно пальцы разжались, отпуская на свободу его мгновенно увядший скипетр.

– Сделаешь это потом, – сказала она бритоголовому и заставила Ирину встать, вцепившись ей в подбородок. – И помните: девка мне нужна живой…

В этот самый момент она увидела черный зрачок дула, уставившийся на нее из полумрака. Лицо, видневшееся за ним, было перекошено от боли и напряжения, однако сигнал от мозга все же прошел по нервам, мышцы руки сократились, и времени у Колчинской осталось не так уж много.

…Она попыталась закрыться Савеловой, но увидела яркую вспышку, окруженную протуберанцами пороховых выбросов, и ощутила удар в ямку под горлом.

Незаметно для самой себя Колчинская сделала несколько самых легких шагов в своей жизни. Она буквально летела по воздуху, пока не поймала еще одну пулю в живот. Невероятно, но она еще была в сознании, когда потеряла равновесие и рухнула в догорающий костер.

И сразу же стало темно. Колчинская задергалась, как лягушка под током. Кто-то провел по ее спине и ягодицам гигантским раскаленным рашпилем, сдирая кожу, обуглившуюся от трения. Потом загорелась одежда. Из пробитого горла вырвался сдавленный хрип и сменился звуками, с которыми лопались кровавые пузыри…

Комната быстро наполнялась запахом горелого мяса; с шипением дотлевали борода и остатки волос на затылке.

Умирающее существо несколько раз содрогнулось, разбрасывая искры, и вдруг его тело загорелось с сухим древесным треском, осветив все вокруг ровным желтым пламенем.

До этого Макс стрелял почти наугад, несмотря на то, что мог попасть в Ирину. Его пуля разбила голову «пауку», и тот исполнил короткий предсмертный танец, прежде чем вытянулся среди умирающих монахинь.

Другой бритоголовый оказался проворнее. Он вовремя упал на пол и откатился с линии огня. Сейчас ему было не до расстегнутых джинсов и кровоточащих гениталий. Три пули из «беретты» прошли над его головой и заставили ткнуться лицом в камни. Потом бандит перекатился влево от Макса, и тому пришлось перебросить руку через собственный окровавленный живот и стрелять, не целясь. Каждый выстрел тупой болью отдавался внутри…

Серая фигура с лысой головой и неразличимой физиономией двигалась к нему на четвереньках. Его мутило, и соображал он настолько плохо, что чуть было не выстрелил Савеловой в лицо. Она предостерегающе закричала; тогда он повернул ствол в направлении другой живой мишени и нажал на спуск.

Безрезультатно. В обойме «беретты» закончились патроны. В обойме «рашида» их тоже уже не было, но против штыка Макс оказался бессилен. Бритоголовый, шатаясь, поднялся с колен и расплылся в улыбке, обнажив коричневые столбики зубов.

Голиков обреченно закрыл глаза. Судорога свела мышцы пресса и рук. Он представил себе звук, с которым рвется ткань. Не очень приятно умирать с тридцатисантиметровым куском стали в кишках…

Сверкающее жало штыка приближалось к нему, и он понял, что, как и Клейну, на этот раз ему не уйти.