Читать книгу "Синяя Птица - Елена Самойлова"

– Пальцы затекли. Но я сейчас отцеплюсь.

– Отцепляйся.

– Хорошо…

– Ну?!

– Не могу…

– Вилька, ты меня в могилу сведешь! – взвыла я, лихорадочно вспоминая, куда младшая княжна надавливала, когда у меня была подобная ситуация. Я лично помнила только то, что где-то в районе локтевого сгиба. Когда я попыталась повторить этот трюк, то выяснилось, что помимо точки, снимавшей судорогу, там имеется около десятка болевых…

В итоге, когда Вилькины пальцы наконец-то отклеились от моей порядком подранной и никуда уже не годной куртки, мы с ней были почти врагами. Полуэльфийка, гордо и донельзя обиженно подняв подбородок, отвязала страховочную веревку от своей талии и, сгрузив мне под ноги мою безразмерную сумку, демонстративно отвернулась, впрочем, снизойдя до совета стать человеком как можно быстрее, тогда, возможно, мы будем в Древицах еще до сумерек. Я восприняла совет как добрый знак того, что подруга обиделась не так сильно, как хочет показать, и, достав из сумки последнюю чистую рубашку и легкую осеннюю куртку, сосредоточилась на своих ощущениях, стремясь как можно скорее стать человеком.

Сначала я не чувствовала ничего необычного, но потом кожу начало как-то странно печь изнутри. Жар становился все сильнее, пока мне не показалось, что у меня вся кровь закипела прямо в жилах, короткая, болезненная судорога свела все мышцы так, что я пошатнулась и упала на колени. Жар схлынул так же внезапно, как и возник, судорожно сведенные мышцы расслабились, а я почувствовала, как по затылку мерно барабанят холодные капли постепенно усиливающегося дождя.

Густая челка прежнего, золотисто-каштанового цвета занавесила мне глаза, и я с каким-то облегчением осознала, что вновь стала сама собой. Еваникой Соловьевой, ведуньей почти двадцати лет от роду, воспитанницей волхва Лексея… И, что самое главное, – человеком.

Вилька подошла ко мне и набросила мне на плечи свой запасной ярко-зеленый шерстяной плащ. Я слабо улыбнулась подруге и, набросив капюшон на голову, критически оглядела себя. Ну, про куртку и рубашку даже заикаться не стоило – и так понятно, что после первой смены ипостаси крылья превратили весь тыл в одну живописную дыру с лохмотьями по краям, не подлежащую восстановлению, штаны были продраны на колене, кое-где обуглены… В общем, весь мой наряд годился только на то, чтобы стыдливо спалить это все глухой ночью, после чего быстро-быстро уйти, не оглядываясь. Добротные теплые сапоги с высокими голенищами после купания в Небесном колодце потрескались, кое-где прорвались и задубели так, что если бы я в них ходила, а не летела, то гарантированно стерла бы ноги до крови за сотню шагов. Вывод – придется переодеваться в то, в чем я выезжала из Стольна Града, а те лохмотья, что на мне, сжечь на месте.

Пока Вилька бдела на стреме, следя за тем, чтобы мою драгоценную персону, стыдливо переодевающуюся за ближайшим раскидистым кустом, не потревожила какая-нибудь особо наглая нежить, я с охапкой относительно новой одежды приводила себя в порядок, с наслаждением стягивая с себя испорченные странствиями вещи, не тронув только тонкий эльфийский шарфик, на внешнем виде которого не сказалось ни одно из пережитых мною приключений. Похоже, что сегодня мне везло – никто ниоткуда не выскочил с дикими воплями, а дождь соизволил припустить вовсю только после того, как я надела поверх куртки плащ и накинула на голову глубокий капюшон. Я, довольно вздыхая и с наслаждением прохаживаясь в любимых дриадских полусапожках, сложила испорченную и не подлежащую починке одежду в кучу и метнула в нее маломощный зеленоватый пульсар, от которого лохмотья моментально заполыхали и спустя полторы минуты обратились в пепел.

Я флегматично понаблюдала за тем, как исчезает в магическом огне еще одна страница моей жизни, и повернулась к Вильке. Полуэльфийка смотрела на зеленовато-голубой костерок так печально, что мне невольно стало не по себе. Я тронула подругу за локоть и тихо спросила:

– Виль, что-то не так?

– Ева… Я у тебя этого не спрашивала, но ведь ты сожгла тело Алина, да?

Я кивнула, глядя на то, как бледнеет и гаснет на белом пепле огонь.

– Я, кажется, понимаю, что ты хочешь спросить. Был ли твой брат еще жив, когда я обращала его тело в пепел? – Вилька молча качнула головой, не отрывая взгляда от тающих под дождем язычков пламени. – Нет, не был. Он умер мгновенно и, как мне кажется, не успел даже ничего почувствовать…

– Тогда… Тогда все нормально… – Вилька еле слышно шмыгнула носом, и по ее побледневшей щеке соскользнула одинокая слеза. Последний раз я видела, как она плачет, лет пять назад, когда князь попытался в очередной раз выдать Ревилиэль замуж, причем жених был такой, что моментально отпал вопрос, почему этот столь богатый и могущественный человек не женат в свои тридцать шесть…

Я положила Вильке руку на плечо и осторожно сжала.

– Ладно, идем отсюда. Честно говоря, я хочу попасть в Древицы до темноты, иначе мы с тобой будем долго и упорно утверждать, что мы – это мы, а не заглянувшая на огонек нежить…

– Кажется, я тут где-то рядом тропу видела… По-моему, по ней травники постоянно ходят.

– Так уж и травники, – засомневалась я. – Далековато от Древиц-то, сомневаюсь, что они тут шастают… – Тут мой несколько рассеянный взгляд упал на небольшой кустик с ярко-желтыми острыми листиками и гроздьями белесых ягод с темными пятнышками. «Драконий глаз»! Я ринулась к частому кустику, как голодный к куску хлеба, на ходу бросив недоумевающей Вильке:

– Теперь я верю, что это тропка, вытоптанная травниками! Тут «драконий глаз» растет, из его ягод можно такую смесь приготовить!

С этими словами я опустилась на корточки рядом с невзрачным, но бесценным из-за своих свойств кустиком и принялась аккуратно обрывать ягоды и складывать их в небольшую берестяную коробочку, нашедшуюся в моей практически бездонной сумке. Пока я занималась этим нехитрым делом, Вилька нервно крутилась поблизости, откровенно недоумевая, почему я на карачках ползаю вокруг желтолистого кустика, бережно обрывая непримечательные ягоды, издающие резкий, неприятный запах.

– Ев, а Ев, кончай дурака валять, а? Пойдем отсюда. Мне тут не нравится…

– Никому тут не нравится! – ответила я, наполнив коробочку и доставая чистый лоскут ткани, на который начала складывать мелкие остренькие листики золотистого цвета. – Виль, я второй раз сюда не полезу, а за одну коробочку с такими вот ягодами можно безбедно просуществовать целый год. А если выгодно продать еще и листочки – то хватит и на приличный дом, – продолжала пояснять я, осторожно обрывая самые верхние листья – они считались наиболее ценными.

Вилька постояла-постояла у меня за спиной, вслушиваясь то в мою лекцию «О пользе листьев и ягод „драконьего глаза“ и методах их использования», то в окружающую нас тишину, и внезапно задала весьма заинтриговавший меня вопрос:

– Ева, а если это растение такое замечательное, редкое и ценное, то почему травники его до сих пор не ободрали?