Читать книгу "Песня сирены - Гапарон Гарсаров"

– Ты давно нюхаешь кокаин? – спросила Лавра, достав для неё носовой платок.

– С весны. Хотя нет, я и раньше его пробовала, ну, для разрядки, понимаешь, понимаешь?..

– Нет, Марина, не понимаю.

– Да? А вообще-то правильно, меня никто не может понять, совсем-совсем никто, – заревела рыжая девушка, уткнувшись в ладони. – Папка погибает. И я остаюсь совсем одна… И что я могу? Только заснуть от кокса. А у Керка его много. Вот и наглючилась от души… Знаешь, я конкретно подсела на него. В поезде я его купила у тех парней… ну, у тех, с которыми потом Володька разбирался. Даже в день убийства бабули я была под кайфом и ничего не слышала…

– Надо поймать машину, я отвезу тебя к матери.

– Нет, я не поеду, она меня убьёт!.. – испугалась Марина. – Нет-нет, домой нельзя, мне там такое устроят…

– Откуда она знает, что ты всё это время наркоманилась? – парировала Гербер.

– Она в курсе, она меня уже пару раз ловила с порошком!.. Папке ничего не говорила, но отколошматила по-чёрному, палец даже сломала, я потом к доктору ходила. Нет, я к мамке боюсь, давай лучше куда-нибудь в другое место?..

– Да уж, видимо, мало тебе было сломанного пальца. Я бы тебе лучше нос оторвала, чтобы ты нюхать больше им не смогла.

– Подумаешь! Вон, Анька сегодня «хрустальные слёзы» принесла. Её из группы выгнали, вот она и решила напичкаться по полной.

– Что ещё за «хрустальные слёзы»?

– Ну, хрусталики такие, под веко кладёшь, они тают, а через минут пятнадцать начинаешь мультики всякие смотреть. Глючит просто нереально, мне понравилось!..

– Почему Десницыну выгнали из «Гранды»? – Слушать её нытьё Лавра не собиралась, прекрасно представляя, на что способны наркоманы.

– Чёрт их знает, – мотнула головой Марина и с дрожью посмотрела на небо.

– Ты замёрзла? – удивилась отличница.

– Нет, – сквозь клацающие зубы ответила Холодова. – Мало кокса приняла или концентрация не та, что я обычно использую. А может, это после Валсеи меня так?..

– Но меня-то не трясёт. Пошли, поймаем такси, здесь оставаться опасно…

От налетавшего сверху ветра, на самом деле, становилось холодно. Перед «Невская найт» не было ни одной живой души, кто бы мог помочь девицам. Куда, интересно, запропастились фанаты «Гранды», не сумевшие попасть на дьявольский концерт? Дорога здесь тоже была пуста, из-за чего подруги направились на соседний проспект, откуда доносились звуки машин.

– Керк сказал, что ты узнала про отца… – Холодова замялась, не в силах унять тряску, охватившую её целиком. – Ну, что ты узнала о моём папке много плохого, что ты куда-то уехала…

– Я хотела уехать, но Володя и мама отговорили меня. Пока поселилась в университетском общежитии, но, думаю, долго там тоже не задержусь. После этой ночи, после того, что сотворила Валсея, я не хочу быть под контролем Марка Франковича.

– А он-то тут причём?

– Это ведь всё его рук дело, все эти русалки, сирены, Тритон. Наш ректор помогает Валсее захватывать власть в городе, он её покрывает. А его сын встречается с ней. А ещё я подозреваю, что он имеет отношение к проблемам твоей семьи. Финтберги сошли с ума, оба, и пытаются теперь извести всех вокруг. Ты сама видела, что стало с людьми на концерте.

– Я не видела, – нахмурилась Марина, глядя, как подруга жестом тормозит какую-то иномарку, однако та, просигналив, пролетела мимо. – Так Валсея – сирена? А зачем это Марку Франковичу?..

– Мне бы тоже хотелось знать ответ на этот вопрос, – прошипела Лавра, махая другой машине.

По ночному Петербургу ехать было одно удовольствие. Никаких пробок, никакого шума, а ещё дивные пейзажи красиво подсвеченных зданий. Марина, закутавшись в Лаврину джинсовую куртку, молча дрожала от непонятного приступа. Водитель, согласившийся подвезти их до Атаманской улицы, часто оборачивался на Холодову, подозревая, что с ней что-то не то. Марина, действительно, выглядела очень плохо: лицо стало белым и покрылось мелкими капельками пота.

Расплатившись остатками собственных денег, Лавра вывела болезненную подругу обратно на улицу и, придерживая её под руку, пошла к подъезду дома. Холодова совсем перестала осознавать, что с ней происходит. Она не реагировала на вопросы, часто останавливалась и пару раз даже хотела лечь на землю. Но Гербер приводила её в чувства и торопилась завести внутрь.

Секьюрити принялся помогать ей сразу, как увидел неспокойных жильцов из четвёртой квартиры. Он не стал допекать Лавру расспросами и сообщил, что у Холодовых на ночь никого не осталось. Поэтому никто из родных Марины спуститься к ним не мог. Впрочем, рыжая подруга была не слишком тяжёлой ношей, и парень, взяв её на руки, быстро поднял на второй этаж. Брюнетка шла позади в полнейшей прострации. Немного отойдя от колдовской песни сирен, она делала неутешительные выводы. Селивёрстов был в курсе проделок Валсеи. Значит, всё подтвердилось. Он соучастник коварных планов Марка Франковича!..

То, что в пустой квартире произошла какая-то неприятность, Лавра поняла не сразу из-за своих спутанных мыслей. Охранник, не снимая обуви, пронёс обессиленную девушку в её спальню и уложил там на аккуратно заправленную кровать. Гербер включила в коридоре свет, раздумывая, как теперь будет возвращаться в общежитие, когда в карманах абсолютно нет денег, а метро закрыто.

– Вы номерок Катин случайно не помните? – вышел к ней обеспокоенный секьюрити. – А то она в милицию сегодня ходила подавать заявление о пропаже дочери.

– Нет, – завертелась по сторонам выпускница. – А куда они болонку с коалой дели? В комнатах что ли заперли?..

– Без понятия, – помотал головой парень и взялся за телефон. – Шуряк Глеба Валентиновича выгуливал собачку часов в шесть вечера. Значит, она где-то здесь…

Лавра заглянула в спальню супругов Холодовых, однако австралийской медведицы там не оказалось – коробка была пуста. Хотя, по идее, вряд ли Екатерина Львовна позволит той оставаться в своей комнате. Логичнее всего переместить разбойницу в спальню для гостей, куда Гербер заглянула в следующую очередь, дабы убедиться, что с животными всё в порядке. И не напрасно.

Едва дверь гостевой комнаты открылась, в лицо ударил сквозняк. А ещё запах крови. Он запомнился Лавре надолго после случая с Ингой Михайловой. Глаза сразу же уставились на распахнутое окно, в которое врывался ветер. Девушка насторожилась и удивлённо открыла рот. И причиной тому было то, что висело над подоконником, привязанное к корявой чёрной ветке. Хотя в помещении и царила темнота, свет здесь не понадобился. Гербер приблизилась к мерзкому сюрпризу и, не выдержав, вскрикнула, тут же зажав рот дрожащей ладонью. От ветра истерзанное тельце болонки покачивалось то в сторону комнаты, то обратно на улицу, а через пару секунд от резкого порыва дёрнулось и упало куда-то в кусты. Потёртая старая верёвка, за которую мёртвая Фима была привязана к дереву, порвалась.