Читать книгу "Любовь авантюриста - Вирджиния Линн"

– Это слово употреблялось во времена феодалов, но не теперь. – Джеймс наконец-то развеселился. Глядя на пылающее гневом лицо жены, он произнес: – Саммер, дорогая, нельзя же все время быть такой злой. Неужели ты не видишь...

– Я вижу только то, что ты превратился из нормального, хотя и довольно испорченного, мужчины в некое подобие... монстра! – Саммер ощутила, как слезы наворачиваются ей на глаза, угрожая пролиться. – Тебя никогда нет дома. А когда ты возвращаешься, то так холоден и так недоброжелателен... Ты даже перестал мне нравиться.

Вскочив со скамьи, виконт сверху вниз смотрел на жену.

– И все же ты поедешь со мной в Олбани-Хаус завтра вечером и наденешь приличествующее случаю платье. Если у тебя такого платья нет, пошли Тидвелла – он купит. Или Портера. Или даже Гривза. Но одна никуда не езди. – Джеймс немного помолчал, а потом добавил: – и еще. Я хотел бы, чтобы ты распустила волосы, как это было в день нашего венчания.

– Вам нравятся распущенные волосы, милорд? – Улыбка Саммер была настолько натянутой, что у нее даже заболели губы. – И вы хотите, чтобы я надела приличное платье, а мои волосы должны быть прилично уложены, и я не должна никуда ходить одна... Кажется, ничего не упустила? Может, скажешь, что я должна есть? А вино я могу пить любое или только то, которое позволишь ты?

– Но, дорогая...

Саммер вскочила со скамьи и гневно встретила взгляд черных прищуренных глаз мужа.

– О, я оденусь, как подобает и не огорчу твоего дорогого герцога, не сомневайся.

И Саммер сдержала обещание.

Двери дома и аллеи вокруг были украшены переливающимися фонариками, а перед парадным крыльцом то и дело останавливались кареты. Начинался новый сезон, а это означало, что лондонцы мало-помалу возвращались из Бата, Брайтона и других курортов.

Саммер нервно ерзала на сиденье кареты, ощущая на себе пристальный взгляд мужа.

– Неужели замерзла? – удивленно спросил виконт.

– Да, немного.

– Это в сентябре-то? – Он покачал головой. – О Господи, в таком случае зима в Шотландии будет для тебя самым настоящим испытанием.

Саммер с любопытством взглянула на мужа.

– А мы скоро поедем туда?

– Нет, не очень скоро. – Виконт повернул голову, и свет упал на его суровое лицо, заставив сердце Саммер затрепетать. Как же он все-таки красив, с его дьявольской улыбкой и свирепыми сросшимися бровями! И почему ее душа так болела за него? Рядом с Джеймсом все ее эмоции достигали своего апогея. При этом его холодная самоуверенность приводила Саммер в бешенство, заставляла ее совершать глупости, хотя она знала, что Джеймса это еще больше разозлит.

Ладони Саммер стали влажными и липкими. Ох, не стоило ей этого делать! Она знала это с самого начала. Однако самоуверенность Джеймса лишила ее способности мыслить здраво. И вот теперь, когда они войдут в дом и он увидит ее...

Лакей распахнул дверцу кареты, и сердце Саммер бешено забилось. Колени подгибались – она не сомневалась, что Джеймс почувствует нервную дрожь, когда возьмет ее за руку, чтобы помочь выйти из кареты.

Виконт в самом деле отстранил лакея и сам подал руку жене. Старался ли он казаться галантным или просто знал, что творят с Саммер его прикосновения?

Саммер искоса посмотрела на мужа. На Джеймсе был черный бархатный, великолепно скроенный камзол, выгодно подчеркивающий его широкие плечи. Из-под камзола виднелись белый расшитый жилет, кружевные манжеты и жабо. Шелковый галстук был завязан как-то по-особому – очевидно, работа нового камердинера, который казался Саммер слишком грубым и неуклюжим, чтобы прислуживать в доме. Гривз всегда заставлял ее нервничать, следуя за ней по всему дому, словно тень. Ну да Бог с ним.

Глубоко вдохнув, Саммер поднялась по невысоким ступеням Олбани-Хауса, держа Джеймса под руку, и вошла в распахнутые двери, где слуга уже приготовился объявить их имена. Неспешно сняв с головы капюшон и развязав тесемки своего плаща, Саммер передала его лакею и сделала шаг назад.

Она дерзко посмотрела на мужа, ожидая его реакции, совершенно не сомневаясь, что, увидев ее наряд, он непременно посадит ее в карету и отошлет обратно домой.

На какое-то мгновение глаза виконта загорелись яростью, и Саммер пожалела, что решилась на такое. Он медленно окинул взглядом коротко остриженные волосы, ярко-голубое платье с глубоким декольте и почти прозрачную юбку, облегающую ноги, а затем перевел взгляд на ее лицо. То, что он увидел на нем, разъярило его еще больше.

– Думаю, герцог надолго запомнит тебя, – протянул Джеймс, и по проявившемуся в его речи акценту Саммер поняла, насколько он зол. – И боюсь, еще до наступления ночи ты пожалеешь, что не послушалась меня.

Саммер вздернула подбородок.

– Если тебе что-то не нравится, я всегда могу вернуться домой, – насмешливо произнесла она.

– Нет, дорогая, ты останешься. Ты останешься, и все будут смотреть на тебя, как на дешевую девку. Ну что ж, раз ты сама этого захотела... – посмотрел на волосы жены – пышную копну коротких кудряшек – и покачал головой. – О чем я действительно сожалею, так это о твоих волосах. Но что сделано, то сделано.

Почему-то теперь месть не казалась Саммер такой сладкой, как она предполагала. Ей хотелось уколоть мужа, доказать свою независимость, но неожиданно собственная выходка представилась Саммер ребячеством и очень большой глупостью.

Джеймс решительно повел жену в дом. Краем уха она услышала, как лакей объявил их имена – виконт и виконтесса Уэсткотт, – и, остановившись в дверях, посмотрела на море людских лиц. Скрипки, гобои и рожки наигрывали чудесную мелодию английского контрданса, а зал был заполнен волнами яркого атласа и шелка. В белоснежных платьях из муслина с многочисленными оборками и без оных женщины казались прекрасными греческими богинями. Кружево окаймляло запястья мужчин и пенилось вокруг их мускулистых шей, и повсюду вспыхивали и переливались в лучах света драгоценности.

Шею Саммер украшало колье Дугласов. Она прекрасно понимала, что оно привлечет внимание к скандально-глубокому декольте ее платья, и теперь чувствовала себя выставленной напоказ. Саммер ужасно сожалела, что не подумала дважды и не вняла увещеваниям мужа. Она механически передвигалась по залу, инстинктивно улыбалась другим гостям и произносила дежурные фразы. Настоящий фарс, и Джеймс прекрасно знал это.

В душе Саммер ужасно жалела, что надела это платье. Во-первых, оно не могло скрыть покрывавших ее руки и грудь мурашек, которые выглядели крайне непривлекательно; во-вторых, вокруг них моментально собралась толпа фатоватых денди, умоляющих представить их жене Уэсткотта. Саммер чувствовала себя крайне неуютно под томными взглядами, особенно когда вспоминала, что виной всему она сама. А тут еще гневные взгляды мужа, которые только усугубляли положение.

– Перестань таращиться на меня! – прошипела Саммер, и виконт полуудивленно вскинул свою дьявольскую бровь.