Читать книгу "Запоздалая оттепель - Эльмира Нетесова"

— А ты? Мне других не надо! — смотрела на мужика с надеждой.

Кузьма огляделся. Изо всех окон смотрели и слушали разговор старики, не скрывая любопытного ожидания. Чем закончится визит бабы? Уведет она Кузьму, или откажет он ей? И Кузьме показалось на миг, будто сидит он нагишом под обстрелом множества глаз. Стало неловко за себя и Анну. Позвал в комнату, подальше от любопытных.

Баба расценила предложение по-своему. Пошла рядом, гордо вскинув голову. Почти жена… Ну без десятка минут. Старухи в окнах зашептались осуждающе. Кузьма, увидев Нюрку у своего плеча, сделал шаг в сторону. Не хотел лишних домыслов.

— Входи! — открыл дверь в комнату.

Анна ждала, что он закроет дверь на крючок. И приметила — нет его на двери. Она закрывалась лишь снаружи.

«Значит, любой войти сможет, когда захочет. А может, не решаются без стука?» — вспыхнула надежда.

— Присядь. В ногах правды нет! — предложил хозяин и стал шарить в столе, чем бы угостить бабу. Но ничего не нашел. — Аня! Ты хороший человек. И хозяйка отменная. С тобой легко ладить. Любому подарком станешь. С тобой каждый уживется…

— А ты? О себе скажи! — перебила она.

Кузьма умолк. Оглядел бабу с ног до головы.

«Пышная бабенка. Сдобная. Тело не истрепанное, тугое. Лишь на лице первые морщины плетут легкую паутинку. Да горестные складки в уголках губ печатью пережитого пролегли. Глаза не потеряли свой блеск. А губы яркой пунцовости — родной, без краски».

Все при ней. Но почему не тянет? Почему перед глазами стоит другая, насмелившаяся лишь однажды войти в баню? Она не торопилась и не торопила Кузьму. Не говорила ни о чем вслух. Робела, как девчонка. Может, потому осталась жить в душе и памяти помимо воли и никак не выгнать ее оттуда… Эта смелая. Она свое не упустит. Берет в лоб, как на фронте. Враз за грудки. Но не за душу. Анька не станет ждать. Да и чего ожидать? Не откликается сердце на ее зов. Не соглашается. А приходить к ней ночью, тайком от всех, зачем? К тому же сын вернулся. Совестно. Да и Аньке не на ночь, навсегда нужен. Но как себя заставить? Сердце, как ни сжимай его в кулак, к другой рвется. К той, которая неподалеку, по соседству живет. Сколько времени прошло? Думал, забыл ее. Да просчитался…

— Ну что скажешь, Кузьма? Иль слов не находишь? Нам ничто не мешает. Мы оба одиноки. Ты в моем вкусе. Меня знаешь. Привыкнешь. Как жена тебя устрою, как человек — привыкнешь со временем. Станешь хозяином в семье и в доме! Мне не надо твоих заработков. Лишь бы не изменял. Об остальном все знаю. Согласна! — подошла к мужику, обняла его. В это время в дверь постучали.

«Вот черт! Принесла кого-то нелегкая!» — отошла баба к столу.

В комнату вошли две старушки.

— Кузьма, голубчик наш! Ты ж не обедамши остался. Так мы принесли тебе. Поешь, соколик! Ождем и тарелки заберем. Ешь, не спеши! — поставили на стол обед и не собирались уходить.

— Я потом. Не теперь, — прикрыл обед газетой. Но бабки заволновались:

— Простынет. Ешь, покуда теплое!

— Ничего! Не беспокойтесь! Не беда, — поблагодарил обеих и указал взглядом на дверь. Бабки, извиняясь, ушли.

— А тебя здесь любят. Вон как заботятся! — позавидовала гостья.

— Анна! Не серчай! Не держи на меня обиду. Ты хорошая женщина. Может, я вовсе дурак, но не смогу к тебе! Я по-своему жить привык.

— Хорошо. Я согласна к тебе перейти! — мигом сообразила баба.

— Да не в том суть. Я отвык от семьи. Заново в мои годы начинать уже поздно. Не смогу.

— К хорошему все привыкают быстро. Ты только начни, попробуй!

— Не стоит. Я из тех, кого на аркане не удержать подле юбки. Сам по себе привык жить. Вон сколь годов дети зовут к им в дом воротиться. А я боле как до вечера — не могу. Отвык. На что тебя изводить и себя мучить? Останемся друзьями иль знакомыми, как сама хочешь. А другое, большее — не стоит пробовать. Не состоится оно промеж нами. Я себя знаю. Не хочу тебя обманывать. Хватила ты лиха и без меня. Зачем добавлять? Жизнь, она и без того короткая…

— Отказываешься? Себе иль мне не веришь? Но почему?

— Пойми! Будь на десяток лет моложе, все было бы проще. Теперь закостенел в своем одиночестве. Не хочу променять его.

— Ну хорошо. Можем врозь, видеться только ночами. Изредка. Когда сам захочешь.

— Да зачем я тебе сдался — старый пес? Глянь на себя! Я супротив тебя как жук навозный рядом с бабочкой. Срамно думать о таком! — отвернулся он.

— Мне лучше знать! — ответила Анна.

— Да Бог с тобой! Как сыну твоему в глаза гляну? И бабке? У меня одни глаза. Вторых не имею. В кобелях никогда не состоял…

— Кузьма! Ты что? Не живой, не мужик? Я ж полную свободу предлагаю тебе. Временную связь!

— Скажи, Анна, на что я тебе сдался? Зачем вцепилась вот так? Чего хочешь? Тебе стоит мигнуть, кобелей свора сбежится! Я — на кой? — терял терпение Кузьма в споре.

— Мне не нужна свора! Тебя хочу!

— Отринь глупое! Одумайся. Иль поспорила с кем, что со мной перебудешь? — предположил Кузьма.

— А ты и впрямь грубый. Коль и в постели такой, может, и впрямь не стоит. Не спорила на тебя. Просто душой к тебе потянуло.

— Та душа промеж ног растет. Ей едино, кто к тебе ночью завалится. Лишь бы оскомину сбить. И не надо про душу. Прости за грубое. Но не жди и не зови к себе. Я признаю иных. Ты не в моем вкусе! И не позабыл в себе мужика. Сам стану добиваться той, какая на душу ляжет. Не могу от баб терпеть постельные атаки. Ить бабы не должны терять свое. Не стоит забываться. Я не конь, чтоб на меня силой надевать уздечку иль хомут. Этим можно загнать тело в неволю. Но сердце едино не сможет любить. Хоть и стар я супротив тебя. Прости, коль забидел ненароком. Не хотел. Пойми.

— У тебя есть женщина? — догадалась Анна.

— На что пытаешь? Какая разница теперь? Не стоит ковыряться в прошлом! Оно у всякого свое. Дай Бог нынешнее не испоганить. Не нажить врагов…

— Ты прав, Кузьма! Во всем прав! Прости меня, глупую, прошу тебя! — подошла совсем близко к мужику, сидевшему за столом.

— Ничего! Успокойся. Все прошло. И промеж нами не стряслось греха. Угомонись. Вертайся домой…

— Хотя бы просто так зайди в гости! С сыном познакомлю!

— Зачем? У меня своих двое! — отмахнулся столяр. И почувствовал, что кто-то подглядывает, подслушивает за ним под дверью. Он резко открыл ее, сшиб с ног Агриппину. Та кубарем отлетела к стене. И впервые молча выскочила из коридора.

Анна поняла все без объяснений. И вскоре, простившись с Кузьмой, пошла через двор к автобусной остановке, не оглядываясь по сторонам. Столяр не пошел ее проводить. Потому, без слов Агриппины, все поняли: впустую приходила баба, не повезло ей уломать столяра. Не уйдет он из стардома, не бросит их. Бабки обрадованно засуетились. Что ни говори — выходной. Надо вечером Кузьму на чай позвать. И пригласили. Долго спорили поначалу, в какую комнату позвать. Наспорившись досыта, согласились всем вместе попить чай в столовой. Кузьму с Яковом усадили во главе стола. Угощали наперебой, заваливая пирогами и ватрушками, пирожками и пончиками.