Читать книгу "Игра королев - Дороти Даннет"

— Начинайте! — резко прикрикнул Арджилл.

Лаймонд поднял глаза:

— Кому бы пришло в голову избрать меня гонцом? Любому шотландцу, подкупленному англичанами, известна моя закоренелая вражда с лордом Греем, лордом Уортоном и графом Ленноксом. То, что мой брат преследует меня, тоже являлось тогда… притчей во языцех. А если бы даже ко мне обратились — стал бы я рисковать, имея в виду мои отношения с названными персонами?

Но Ачесон как раз был профессиональным гонцом, к тому же неразборчивым. Из слов господина Эрскина вы могли заключить, что Ачесон знал содержание депеши: он знал, что везет нечто большее, чем два совершенно невинных письма сэра Джорджа.

Откуда он знал? Первоначально Ачесон предполагал ехать в одиночку. Сам сэр Джордж внес дополнение в охранную грамоту, вписав туда меня, дабы способствовать обмену пленными. Обвинять сэра Джорджа в сообщничестве немыслимо, следовательно, вы должны предположить, что я, заручившись верным средством беспрепятственно добраться до Англии, вдруг доверил мой страшный секрет совершенно постороннему человеку; или же что Ачесон, когда я присоединился к нему, уже вез депешу — а в таком случае маловероятно, чтобы он стал говорить об этом со мной.

Снова правдоподобно. Лорды, сидящие вокруг стола, начали удивленно перешептываться. Рид наклонился вперед:

— Зачем же тогда вы направлялись в Англию? Ах, вспомнил: из-за юной Кристиан Стюарт.

Этого-то Лаудер и ждал. Он с силой воткнул перо в дубовую столешницу и выбросил вперед правую руку.

— Ну уж, господин Кроуфорд. Стало быть, вы, странствующий рыцарь, отправились в Англию, чтобы сдаться на милость тех людей, которые, как сами вы столь старательно доказывали нам, не желали ничего иного, как вашей смерти, единственно с целью вернуть свободу леди Кристиан Стюарт?

— Да.

«Ну наконец-то. Теперь, черт возьми, тебе все это начинает не нравиться, — думал Лаудер. — И я буду гвоздить тебя до тех пор, пока ты меня не возненавидишь. Вот тогда-то, мальчик мой, ты потеряешь свое хваленое хладнокровие, и епископу не поздоровится».

— Да, — повторил он вслух. — Слепой девушке, юной, богатой, близкой ко двору, которая по вашему наущению узнавала для вас секретную информацию…

— Это неправда.

— …а вы разыгрывали перед ней тайную, запретную страсть?

— Оба обвинения ложны. Ограничьте ваши нападки моей персоной, господин Лаудер.

Бокклю перебил его:

— Черт возьми, Лаудер, это полная чушь. Девушка не была легкомысленной.

Генеральный прокурор добавил мрачно:

— Если вы дадите мне кончить, сэр Уот, то убедитесь, что я как раз утверждаю обратное. Я хотел сказать, что честная, благородная и добродетельная девушка, молодая и неискушенная, обрученная с прекрасным человеком, попала во власть опытного, неотразимого соблазнителя, который явился к ней под чарующим покровом тайны.

— Девушка знала, кто он такой! — загремел Бокклю. — И я вообще не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

— Девушка заявила, будто знает это, когда решила, что таким образом спасет его. Вы назвали свое имя, господин Кроуфорд, когда впервые встретились с ней?

— Нет, — сказал Лаймонд и крепко сжал руки.

— Почему?

Установилось молчание.

— Это бы поставило ее… в слишком затруднительное положение. Я не предполагал в дальнейшем встречаться с ней.

— Какое же тут затруднение для девушки, верной своему долгу? Или вы хотите сказать, что она уже тогда была влюблена в вас?

— Ничего такого я не хотел сказать. В детстве мы жили по соседству, и у нее было… доброе сердце.

— Понятно. И, питая подобные чувства, вы, разумеется, вопреки своему обыкновению, стали избегать дальнейших встреч. Или вы виделись с ней еще? — внезапно спросил Лаудер.

Снова наступило молчание. Потом Лаймонд ответил ровным голосом:

— Да, несколько раз. Оставим нудную игру в вопросы и ответы. После первой и второй встречи дальнейших свиданий можно было избежать. Я принимал от нее помощь в моих личных делах, хотя и знал, что это поставило бы ее честь под сомнение, если бы все вышло наружу. Ее взяли в плен в Далкейте, когда она пыталась помочь мне. Непосредственно по этой причине она попала в руки графини Леннокс. Мои поступки безответственны, им нет оправдания. Никто не может осудить меня строже, чем я уже осудил себя.

Но во все время нашего знакомства леди Кристиан ничем не запятнала себя — это я ввел ее в заблуждение. Даже в ее стараниях помочь мне не было ничего предосудительного, и, вопреки потугам воспаленного воображения господина Лаудера, нас связывала одна только дружба. В подобных обстоятельствах вы, несомненно, сочтете смехотворным то, что я поехал сдаваться лорду Грею, чтобы вернуть ей свободу, но это так.

Генеральный прокурор испытал, возможно, досаду по поводу того, что эффект его речи пропал, но ничем не выдал себя.

— В этой связи возникают некоторые подозрения. Особенно если вспомнить, что леди Кристиан внезапно умерла насильственной смертью сразу после того, как вы объявились в Англии.

— Погодите-ка, — резко прервал его Эрскин. — Леди Кристиан упала с лошади и разбилась насмерть.

— А откуда вы это знаете? — вкрадчиво спросил Лаудер.

Голос Эрскина сделался хриплым от гнева:

— Я знаю Крис лучше, чем кто бы то ни было из вас: она была моей невестой, и, не находись мы перед лицом закона, я вколотил бы вам обратно в глотку порочащие ее слова. Я видел Кроуфорда из Лаймонда сразу же после ее смерти — слышал, что он говорил, наблюдал, как он вел себя. Если бы я хоть на мгновение мог предположить, что это он убил Кристиан, Калтер не имел бы удовольствия сразиться с ним.

Генеральный прокурор выслушал эти слова, полные искренней скорби, и заметил мягко:

— Так в чем же тогда дело? Значит, господин Кроуфорд все же помчался спасать девушку наподобие верного паладина?

Тут, к своему изумлению, он услышал вкрадчивый голос сэра Дугласа:

— Давайте отбросим рыцарские побуждения, раз уж они так раздражают вас, и обратимся к фактам иного толка. Господин Кроуфорд в то время всячески стремился доказать, что он невиновен в более давних преступлениях, которых мы еще не касались. Но попытки его не увенчались успехом: я как раз сообщил ему, что человек, с помощью которого он мог бы доказать свою непричастность, умер. К тому времени он уже распустил свой отряд в надежде на встречу с этим человеком и испытал немалое потрясение от того, что мальчик, которому он покровительствовал, выдал его. В подобных обстоятельствах, побуждаемый отчаянием, он вполне мог решиться на такой шаг.

Генеральный прокурор поклонился без всякой насмешки:

— Тонкое замечание. И оно проливает новый свет на все дело. Стало быть, господин Кроуфорд потерял последнюю надежду обелить себя — какой ценою, это нам неизвестно — и предстать перед нами честным, преданным и стойким слугой отечества.