Читать книгу "Наследство - Кэтрин Вебб"

— Совсем кроха, — беззвучно говорю я, и Хани округляет глаза.

— Да уж, не говори. Такое пузо, столько суеты, и все из-за ничтожных пяти фунтов! — говорит она, но грубоватый тон не может скрыть, как она счастлива и горда.

Начало разговору положено, и атмосфера в комнате, кажется, слегка разрядилась.

— Она просто красавица, Хани. А ты молодец! Она много кричит?

— Нет, пока не очень. Довольно спокойная…

Хани тянется ко мне, не может долго оставаться даже на расстоянии вытянутой руки от ребенка. Наклонившись поближе, я замечаю темные тени у нее под глазами, кожу бледную настолько, что на висках просвечивают голубые вены. Вид у нее усталый, но она радостно возбуждена.

— Она еще покричит, даже не сомневайся, — ехидно замечает Мо, и Хани обжигает ее взглядом.

— Поставлю-ка еще чайку. — Кейт поднимается и собирает пустые кружки на поднос. — Вы не откажетесь выпить чашечку, Эрика?

— С удовольствием. Спасибо.

Я ощущаю на себе взгляд и оглядываюсь. Это Динни, он все еще смотрит на меня. Какие же темные у него глаза, сейчас опять кажутся черными как у тюленя. Я отвечаю на его немигающий взгляд, целых два удара сердца, потом он отводит глаза и резко встает. Мне вдруг становится неловко, приходит в голову, что ему, возможно, неприятно мое бесцеремонное вторжение.

— Мне нужно идти, — объявляет Динни.

— Что? Почему? — удивляется Хани.

— Да так… дело есть. — Он наклоняется, целует сестру в макушку, потом, поколебавшись, поворачивается ко мне: — Мы всей компанией собираемся в паб завтра вечером, может, вы с Бет присоединитесь?

— Ой, спасибо. Да… я предложу Бет.

— Принесите мне стаканчик, — ворчит Хани. — Новый год, а я буду сидеть дома и в девять залягу спать.

— Ничего, скоро привыкнешь, так что не волнуйся, — бодро произносит Мо, и у Хани вытягивается лицо.

— Я вернусь ближе к вечеру. Пока, мам, — улыбается ей Динни, на ходу касается щеки Мо и выходит из комнаты.

— Что ты с ним сделала, признавайся? — спрашивает меня Хани, она улыбается, но глаза не смеются.

— Ты о чем?

— Да он же подскочил, как кролик, когда ты вошла, — делится она наблюдением, но тут ее внимание опять привлекает Хайди, и я возвращаю ей ребенка.

Возвращается Кейт, несет поднос с горячим свежим чаем, разлитым по кружкам. На елке в углу мигают огоньки: сначала медленно, потом быстро и снова медленно. Мо расспрашивает меня о доме, Мередит и Бет, об Эдди.

— Натан рассказывал, что ваш Эдди играл с Гарри, когда был здесь, — говорит она.

— Да, они подружились. Эдди чудесный мальчик. Он со всеми ладит и никого не судит.

— Что ж, ведь и Бет всегда была такой хорошей девочкой. Так что ничего удивительного, — кивает Мо.

Она дует на чай, верхняя губа у нее вся в морщинках, как у дедушки Флага. Это открытие меня поражает — признак того, как много времени прошло с тех пор. Вот уже и к Мо подкралась старость.

— Да. Она… прекрасная мать, — подтверждаю я.

— Господи! Я чувствую себя развалиной, когда вижу, что ты стала совсем взрослой, Эрика. И Бет тоже… у нее уже собственный ребенок, подумать только! — вздыхает Мо.

— А у вас теперь есть внучка, — улыбаюсь я.

— Да. Честно сказать, это застало нас врасплох, но, как ни крути, теперь я бабушка. — И она лукаво глядит в сторону Хани.

— Ой, да брось, мам, сколько можно. Мы уже раз сто говорили на эту тему, — раздраженно бросает Хани.

Мо машет рукой в знак примирения, потом устало трет глаза.

— Господи, да что толку-то? — бормочет она, но затем улыбается.

Мы замолкаем, слышно, как Хайди лепечет во сне.

— Мо, я хотела кое о чем у вас спросить… можно? — заговариваю я.

— Валяй, почему нет? — спокойно говорит она, но смотрит настороженно, а пальцы рук вцепляются в колени, будто ищут опору.

— Не могли бы вы еще раз мне рассказать, почему дедушку Флага звали… Флагом? Я помню, кто-то мне про это говорил, когда мы были маленькими, но я не помню…

Мо явно расслабляется, разжимает руки:

— Ах, это! Ну что ж, это я знаю. У него было конечно же и настоящее имя, Питер. Но дело в том, во всяком случае, так мне рассказывали, что он был подкидышем. Представляешь? Дед и бабушка Микки в один прекрасный день нашли его прямо в лесу, на красивой поляне, где росли болотные флаги, знаешь, такие большие желтые цветы? Вот как-то так все это было. Его подкинула какая-то молоденькая девушка, может, служанка, которая явно оказалась в беде. — Хани при этих словах бросает вызывающий взгляд исподлобья. — Ну, а они его подобрали, вырастили как собственного сына и назвали Питером. Но куда чаще его приемная мама, бабушка Микки, называла его «своим малышом из флагов» или как-то так, вот кличка и приклеилась.

— Я вспомнила. На поляне с болотными флагами… — произношу я, и в самом деле вспоминаю эту историю. Ее мне, разумеется, рассказывали в детстве — всё, кроме этой детали. Трепеща от нетерпения, от того, что напала на след, я чувствую, что что-то не сходится. — А вы знаете, когда это случилось? В каком году?

— Боже, нет конечно! Извини. В самом начале прошлого века, примерно тогда, но точнее сказать не могу. Бедный малютка! Можешь ты себе представить, чтобы ребенка бросили вот так? Не зная, найдет его кто-нибудь, или он так и будет лежать беспомощный и страдать, пока не умрет. Просто жуть какая-то. — Мо шумно отхлебывает чай. — Понять-то можно, ведь в те времена с ребенком никто бы в ее сторону не посмотрел. Ни на работу не взяли бы, ни замуж… — Она возмущенно качает головой. — Мерзкие уроды!

— А вы знаете, где они его нашли? В смысле, в какой части страны?

— Да здесь же, здесь, конечно. В Бэрроу Стортоне. Это был здешний ребеночек, откуда же еще ему взяться?

Я молча перевариваю эти сведения и уже открываю рот, чтобы рассказать им, о чем я думаю, но не могу. Внезапная догадка кажется мне слишком значительной, невероятной, головокружительной, и каким-то образом она перекликается с чем-то, что я услышала вчера в кафе от Динни.

— А почему ты спрашиваешь? — интересуется Мо.

— А… да просто интересно. Я, когда приехала сюда, взялась за изучение… истории Кэлкоттов… и все такое. Стала рыться в памяти, стараюсь восстановить те события, которые помню, и пытаюсь заполнить пробелы, — поясняю я.

Мо кивает.

— Так всегда и бывает. Мы не чешемся, пока люди, которые могут ответить на наши вопросы, не умрут, и только потом соображаем, что у нас было о чем их расспросить, — говорит она с некоторой грустью.

— Ох, сомневаюсь, что Мередит стала бы отвечать на мои вопросы, — саркастически улыбаюсь я. — Никогда не была ее любимицей.