Читать книгу "Треба - Сергей Малицкий"

— Почему именно этим ножом? — спросила Арма.

— Думаю, что он сделан из камня, принесенного из Пустоты, — сказал Кай. — Это важно. Дотянуться до Пустоты можно только этим ножом. А оживить нужно оба рисунка. И завершить — оба заклинания. Я так думаю. Иначе, зачем мне привиделось, куда его отбросил Сиват?

— И все закончится?

— Заклинание завершится, — кивнул Кай.

— Илалиджа тоже хочет, чтобы оно завершилось, — заметила Арма. — Я не верю, что Пустота желает добра Салпе.

— Хотя бы до Анды она нам нужна, — скрипнул зубами Кай. — А там… посмотрим. Может быть, ты мне что-то подскажешь, или моя мать даст мне какой-то знак, или Шалигай достанет что-то из тайника в уцелевшей руке. Посмотрим. Перед нами еще пять сиунов и неизвестно сколько лиг. Или когда ты вступаешь в схватку, ты всякий раз знаешь каждое свое движение заранее?

— Послушай, — она понизила голос, — а тебе очень больно?

— Я привыкаю, — ответил после долгой паузы Кай. — Почти привык уже. Хотя если бы не тот лоскут на спине, сейчас бы, наверное, выл бы и катался по полу.

— Но эта боль не помешала бы тебе… — начала Арма.

— Я доберусь до Анды, даже если буду пылать в пламени, — твердо сказал Кай.

— Хватит уже пламени, — прошептала Арма. — Лучше обратиться к страсти, которой должна была наградить тебя матушка.

Она потянула шнуровку на рубахе. Он замер, протянул в темноте руку, коснулся ее груди, заставив задышать часто и глубоко.

— А тебе не будет противно? — спросил негромко.

— Какой же ты дурак, — прошептала она.

Глава 23

РУИНЫ

Отряд вышел из трактира ранним утром. Никто не обмолвился ни словом, лишь Кай усмехнулся, глядя на Илалиджу, Тешу и Шалигая, которые стали держаться вместе:

— Ловчих Пустоты снова трое?

Илалиджа ничего не сказала, только пересчитала стрелы в туле и покачала головой — стрел оставалось мало. Арма оглянулась. Лошадь осталась у коновязи. Кай отдал ее трактирщику в качестве платы. За мешки, одежду и припасы он заплатил серебром. За доспехи трактирщик попросил лошадь. На вопрос Кая, что там на третьей дороге, ответил мрачно одно:

— Смерть.

И тут же добавил:

— И моя дочь.

Между тем где-то в той стороне, где осталась восхитившая Шалигая деревня, поднималось солнце. Дорога в окружении заросших бурьяном лугов то взбиралась на очередной холм, то спускалась в лощину. Всякий раз Арма пыталась рассмотреть, что там впереди, но всякий раз оказывалось, что впереди возвышается еще более высокий холм, рассмотреть за которым ничего нельзя. К десятой лиге пути травы и кустов на обочинах стало меньше, а потом и вовсе пошла проплешинами голая земля. Среди пятен мха заблестело битое стекло. Кое-где и на дороге обнаружились глиняные черепки, куски кирпича. Под бурьяном начали угадываться фундаменты разрушенных зданий. Над головой зажужжали мухи.

— Анда? — стянул с затылка колпак, вытер лоб Эша.

— Вряд ли, — ответил Кай. — Думаю, что в Анде мы бы увидели Храм. Поднимемся на следующий холм. Мне кажется, он выше остальных.

У подножия холма на дороге лежал труп. Тарп перевернул тело, пригляделся к вспухшему лицу, поморщился от запаха разложения.

— Кто-то из бродяг. Судя по одежде, из Намеши. Убит ножом в спину, ограблен.

— Что у него можно было грабить? — усомнился Эша.

— Оружие, — прикинул Тарп. — На поясе висел нож, остались петли от ножен. И карманы вывернуты. Но это случилось больше недели назад.

— Вот тут кое-кто посвежее! — подала голос Теша.

В десятке шагов от дороги лежал еще один труп. Тарп присел над телом, приподнял его за плечо.

— Этот вчерашний. В спине торчит стрела. Судя по всему, стрелка хиланская, значит, здесь прошел Арш. Больше некому.

— А это что? — Шалигай подцепил труп ногой, перевернул его. Под телом обнаружился мешок. Из разодранной ткани высыпались серебряные монеты, куски цепей, кольца, браслеты.

— Богатство, однако, — заметил Тарп.

— Это я нашел, — прошептал Шалигай, сбросил с плеча мешок и стал пересыпать находку к себе.

— Ждать не буду, — предупредил Кай.

— Я догоню, — крикнул хиланец.

— Разное можно сотворить с человеком, — заметила Илалиджа. — Многому научить, набить знаниями, как тюфяк соломой, но, если ума нет, его уже и не будет.

— Не всем требуется ум, — хмыкнул Эша. — Вот, к примеру, умная собака на цепи — это плохо. А дура — самое то. Собака должна лаять, а не думать!

— Послушайте. — Теша нагнулась, подняла с земли серебряную монету, подбросила ее. — Я правильно поняла, что за пределами Запретной долины эти монеты ничего не стоят?

— Их просто не будет, — отозвался Кай. — Они рассыплются пеплом на границе. Хотя пока ты в Запретной долине, можешь вернуться в трактир к Муриджану и сытно перекусить на серебряный.

— Нет уж, — серьезно сказала Теша, убирая монету в кошель. — Перекусить я перекушу. Но возвращаться не стану. Трактир Муриджана мы не минуем, даже если не будем возвращаться.

— С чего ты взяла? — удивилась Илалиджа. — Эта дорога последняя!

— С того, — прищурилась Теша. — Муриджан… особенный. С ним не закончено. Вряд ли мы доберемся до Анды, не встретившись с ним еще раз. Я чувствую.

— А ведь она права, — заметил Эша.

— Не знаю, — задумался Кай. — Я видел его много раз и недосказанности никакой в нем не заметил. Хотя, в случае удачи, дочь ему надо будет вернуть. Но если мы сначала доберемся до Анды, то уже не будет ни дочери, ни Муриджана.

— А там, в Анде? — Арма поймала взгляд зеленоглазого. — Там тоже Запретная долина или всё настоящее?

— Настоящее, — кивнул Кай. — Храм настоящий. Город — настоящий. Значит, всё настоящее. Должно быть настоящим!

— Но тогда мы не можем не почувствовать город! — воскликнула Арма. — Там должна быть граница, точно такая же, как и граница Запретной долины. Морок должен иметь и второй край.

— Значит, это не Анда, — согласился Кай.

— А я хотел бы постоять возле границы, — хихикнул Эша. — Постоять да посмотреть, как Шалигай переходит через нее с мешком серебра. Вот, наверное, рожа у него вытянется, когда серебро обратится в прах?

— Я за всю жизнь столько не заработаю, — переводя дыхание, догнал спутников Шалигай. — Да, может быть, за границей Запретной долины это серебро обратится в прах. Но это еще один довод не уходить отсюда. Дорогу до той деревеньки я знаю, а с таким количеством монет даже без руки буду завидным женихом.

— Ты сначала сделай свою работу, — кивнула на шов на уцелевшей руке Шалигая Илалиджа. — Вот доберемся до Храма Двенадцати, вскроешь послание от иши и прочитаешь: «Убей себя, мерзкий соглядатай Шалигай. Немедленно и без сомнений. Ударом ножа в грудь». И нож у тебя в кулаке. Как тогда?