Читать книгу "Магия кошмара - Питер Страуб"

— О! Да, да, конечно, — сказал он и со все еще озадаченным видом представил моему вниманию предлог для его присутствия здесь — угрожающее снижение цен на акции заграничного фонда, в который мы посоветовали вложить деньги одному из музыкантов.

Стоит ли нам начать продавать акции, прежде чем мы потеряем еще больше денег, или, может, будет мудрее подождать? Потребовалась всего минута, чтобы решить, что музыкант должен сохранить долю своего капиталовложения до следующего квартала, когда мы ожидали общего улучшения ситуации на рынке, но мы оба, и Джиллиган, и я, знали, что подобную рекомендацию можно получить и по телефону. Вскоре он уже шагал к двери, улыбаясь посетителям и трогательно демонстрируя притворное доверие.

Телефон зазвонил через секунду после того, как детективы вернулись к столу. Мистер Клабб сказал:

— Ваша жена, сэр. Помните: максимальная сердечность.

Здесь тоже было притворное доверие, подумал я, но совсем другого сорта. Я поднял трубку, чтобы услышать, как миссис Рэмпейдж сообщит мне, что моя жена на линии.

Далее последовал разговор максимально двуличный. Маргарита притворялась, что мой неожиданный уход из-за стола и поздний приезд в офис заставили ее беспокоиться о моем здоровье. Я притворялся, что все в порядке, если не считать небольшого расстройства желудка. Хорошо ли она доехала? Да. Как там дом? Немного пыльно, но в остальном — порядок. Она никогда не могла бы подумать, сказала Маргарита, что Грин-Чимниз такой огромный, до тех пор, пока не обошла кругом весь дом, зная, что будет там совсем одна. Ходила ли она уже в студию? Нет, но с нетерпением ожидает момента, когда засядет за работу, и планирует переделать много всего за эти три-четыре дня, к тому же ночью она тоже собирается трудиться. (Под этой репликой подразумевалось, что дозвониться до нее я не смогу, потому что в студии телефона нет.) После нескольких секунд неловкого молчания Маргарита спросила:

— Наверное, еще рано спрашивать, вычислил ли ты предателя.

Я ответил, что рано, но процесс начнется сегодня вечером.

— Мне так жаль, что тебе приходится проходить через такое, — сказала она. — Я знаю, насколько болезненным для тебя оказалось это открытие, и могу только попробовать представить, насколько ты должен быть зол, но надеюсь, что ты будешь милосерден. Никакое наказание не возместит ущерба, и если ты станешь требовать расплаты, то только сделаешь себе еще больнее. Этот человек потеряет работу и репутацию. Не достаточно ли такого наказания?

После нескольких шутливых замечаний разговор подошел к концу, хотя мы еще не попрощались. Потом со мной произошла странная вещь. Я чуть не сказал: «Закрой все двери и окна на ночь и никого не впускай». Я чуть не сказал: «Ты в смертельной опасности и должна вернуться домой». С застрявшими в горле словами я посмотрел через комнату на мистера Клабба и мистера Каффа. Мистер Клабб подмигнул мне. Я услышал свой голос, прощающийся с Маргаритой, а потом она повесила трубку.

— Прекрасная работа, сэр, — сказал мистер Клабб. — Чтобы нам с мистером Каффом приступить к разработке плана, не могли бы вы нам сказать, есть ли в Грин-Чимниз какие-нибудь крюки?

— Крюки? — переспросил я удивленно, подумав, что речь идет о хранении пищевых продуктов.

— Веревка, — сообщил он. — Инструменты, особенно щипцы, молотки и отвертки? Хорошая пила? Различные ножи? Нет ли там случайно огнестрельного оружия?

— Оружия там нет, — сказал я. — Уверен, все остальное, что вы назвали, можно найти в доме.

— Веревка и ящик с инструментами в подвале, ножи на кухне?

— Да, — ответил я, — абсолютно точно.

Я не приказывал этим фермерам убивать мою жену, напомнил я сам себе. Я отступил от края пропасти. Когда я входил в столовую на ленч, то чувствовал, что силы мои постепенно возвращаются, и я даже показал Чарли-Чарли большой палец в знак одобрения.

3

Когда я вернулся в кабинет, ширма уже стояла на своем месте, скрывая от посторонних глаз детективов и процесс их подготовки, но она совершенно не приглушала звуки голосов и смех, которым они сопровождали выполнение задания.

— Джентльмены, — сказал я голосом достаточно громким, чтобы его услышали за ширмой, совершенно не вписывающейся в интерьер, с изображением океанских лайнеров, бокалов мартини, бутылок шампанского и сигарет, — вы должны разговаривать тише, поскольку мне нужно заниматься здесь делами так же, как и вам.

Гул голосов поутих в знак согласия. Я сел на свое место и тут же обнаружил, что нижний ящик выдвинут, а папок нет. Очередной взрыв хохота заставил меня подняться на ноги.

Я подошел к ширме и замер поблизости. Стол скрывался под горами, грудами стандартной желтой бумаги, испещренной списками слов и рисунками исколотых тел на разных стадиях расчленения. Поверх желтых листов были небрежно разбросаны фотографии, причем особо они отобрали те, где либо Маргарита, либо Лисон получились наиболее четко. Огромные гениталии, безотносительно пола каждого из участников, были нарисованы на и над ними обоими. Ошеломленный, я начал собирать испорченные фотографии.

— Я настаиваю... — сказал я, — я, знаете ли, настаиваю...

Мистер Клабб зафиксировал мое запястье в неподвижном положении одной рукой, а другой забрал у меня фотографии.

— Мы предпочитаем работать в соответствии со своими, проверенными временем методами, — сказал он. — Наши методы могут быть необычными, но они наши. И прежде чем вы приступите к своим делам, сэр, не могли бы вы сказать нам, есть ли в вашем загородном доме что-нибудь типа наручников?

— Нет, — ответил я.

Мистер Кафф вытянул желтую страницу и написал «наручники».

— Цепи? — спросил мистер Клабб.

— Цепей нет, — сказал я, и мистер Кафф добавил в список цепи.

— Пока больше вопросов нет, — сказал мистер Клабб и отпустил мою руку.

Я отступил на шаг назад и потер запястье, которое горело, как от ожога.

— Вы говорите о своих методах, — проговорил я, — и я верю, что они у вас есть. Но с какой целью вы изуродовали фотографии, да еще в такой абсурдной манере?

— Сэр, — сказал мистер Клабб строгим, учительским голосом, — то, что вы называете уродством, мы считаем Усилением. Усиление — это средство, которое мы находим необходимым для применения метода под названием «Визуализация».

Побитый, я вернулся за свой стол. Без пяти минут два миссис Рэмпейдж доложила, что Скиппер и наш клиент, тридцатилетний наследник огромного семейного состояния по имени мистер Честер Монфорт де М., ожидают моего соизволения.

Прервав на секунду связь с миссис Рэмпейдж, я крикнул:

— Пожалуйста, сейчас соблюдайте абсолютную тишину. Ко мне идет клиент.

Первым появился Скиппер. Высокий, полный и настороженный, как пойнтер во время охоты на куропаток, он вел за собой еще более высокого, невыразимо апатичного мистера Честера Монфорта де М., человека, отмеченного печатью вечной праздности, потакания прихотям и глупости. Скиппер застыл на месте с открытым ртом, глядя на ширму, а Монфорт де М. обошел его вокруг и направился ко мне, чтобы пожать руку и сообщить: