Читать книгу "Письмо Россетти - Кристи Филипс"

Клер, щурясь, взглянула на карты Таро, разложенные на столе.

– “Отшельник”… Это у нас девятая карта.

– Девятая так девятая.

Он начал писать, она привстала и смотрела ему через плечо.

– “Встретимся…”

– “Маргере…”

– “Четверых…”

С каждым новым словом возбуждение ее нарастало; и когда наконец вся фраза была написана, они переглянулись с удивленным и немного растерянным видом.

“Встречай нас в Маргере ночью марта шестого транспорт на четверых без отсрочки причина одна”.

– Причина чего? – спросила Клер. Придвинула к себе письмо, всмотрелась. – И что это значит – “одна”? Тут не хватает последнего слова.

– Да, его здесь нет. Взгляните. – И Эндрю указал на последние строчки письма: – В конце нет девятого слова, там только восемь, а дальше подпись.

– Как-то не вяжется все это. Вы абсолютно уверены…

Эндрю заставил ее умолкнуть одним лишь взглядом.

– Возможно, последние строчки и не имеют особого смысла, чего не скажешь обо всем остальном письме. И кстати, нам следовало раньше заметить, что упоминание о лете, проведенном в Маргере, выглядит здесь несколько странно. В Маргере не было принято проводить столько времени; это вовсе не курорт, как, к примеру, Бурано. Маргера – довольно отвратительное и грязное местечко, там находились рыбацкая деревня и ферма, и в те времена люди обычно нанимали там лодки, чтобы плыть в Венецию или куда-нибудь еще. Маргера служила своего рода перевалочным пунктом с континента. Кстати, оттуда же открывался и путь к Падуе.

– И шестое марта – это не может быть простым совпадением.

– Да, та же дата, что и в письме Россетти.

– А вот это уже имеет смысл. Она опускает письмо в “львиную пасть” и сразу же выезжает из города. Потому как понимает – стоит Совету десяти прочесть его…

– И тут начнется настоящий ад!

– И ей будет грозить опасность от Бедмара и его приспешников. Вообще это поразительно. Уверена, эти два письма доказывают, что Испанский заговор все же был и что именно Алессандра помогла его раскрыть!

Впрочем, при одном только взгляде на лицо Эндрю восторг Клер приуменьшился. Выражение было такое, точно кто-то выдернул из-под него стул, на котором он сидел. И ей сразу же расхотелось праздновать победу.

– Простите. Я как-то не подумала…

– Вам незачем извиняться, – холодным и ровным тоном заметил он. – Один из нас должен был оказаться прав, а другой – не прав. Честно говоря, я уже довольно давно подозревал, что выбрал тупиковую линию.

– Так вы считаете, Алессандра отправилась в Падую?

– Да, похоже, что так. Однако мы не можем с уверенностью сказать, получила ли кузина это ее письмо. Мы не знаем даже, было ли оно вообще отослано. Потому как на нем, в отличие от других писем, нет никаких почтовых отметок.

– А почему она просила транспорт на четверых? – спросила Клер. – Ведь в предыдущем письме она говорила об убежище только для себя, Нико и Бьянки. Кто же тогда четвертый? Есть идеи на этот счет?

– Нет. Мне и самому хотелось бы знать.

Они направились к столику Франчески забрать остальные заказанные ими материалы. Напрасно искали они арабскую вязь в других письмах Алессандры. Затем Эндрю открыл второй дневник куртизанки.

– Последняя запись датируется здесь вторым марта, – сказал он. – Вполне вероятно, что она покинула город именно шестого.

– Или же кто-то ее убил.

– С чего вы взяли, что ее кто-то убил?

– Ходди утверждает, что читал где-то, кажется у Фаццини, об убитой куртизанке. Причем убита она была как раз во время Испанского заговора. Это могла быть и Алессандра.

Клер открыла более ранний дневник Алессандры в надежде, что и он может быть зашифрован подобно двум письмам, помеченным арабскими словами, и тут же быстро захлопнула его, точно ее застигли за каким-то запрещенным занятием. Она с трудом подавила удивленный вскрик. Потом встала спиной к Эндрю и осторожно приоткрыла дневник на несколько дюймов – убедиться, что ей померещилось. Но ей не померещилось.

Клер встала и, не выпуская дневник из рук, отошла на несколько шагов в сторону, к полкам у дальней стены, где хранились заказанные читателями материалы. И присмотрелась. Там, где хранились ее книги и документы, было пусто, то же самое можно было сказать и о месте Эндрю. Она обернулась, взглянула на стол – нет, и там не было ничего похожего на дневник, который она сейчас держала в руках. Тогда она подошла к окнам, где было посветлей, и снова открыла дневник.

Вместо витиеватого почерка Алессандры перед ней были строчки, выведенные округлым детским почерком Гвен: “Вчера после алгебры видела Т., он сказал привет надеюсь с тобой все о'кей. На нем была эта его синяя рубашка… Хортон задал на дом целую кучу задачек… Т. сидел за моим столиком за ланчем вместе со своим другом Дэнни… Вообще Т. – самый красивый и крутой парень из всех, кого…”

Клер закрыла дневник и обернулась. Как, черт побери, дневник Гвен оказался на полке вместо дневника Алессандры? Клер прокручивала в памяти вчерашний день. Гвен подменила оба дневника Алессандры во второй раз, когда Эндрю уже выходил из библиотеки. После того как Гвен вернула дневник, который они отняли у него хитростью, она сунула первый дневник Алессандры себе в рюкзак. Клер вспомнила об этом только перед уходом, велела достать дневник, положила его к стопке других книг и материалов, что лежали у нее на столе, а затем сдала все Франческе. Должно быть, Гвен просто перепутала, достала из рюкзака свой дневник, а не Алессандры. И отдала его Клер. Внешне обе эти тетради очень похожи, никто не заметил подмены. К несчастью, это означает, что первый дневник Алессандры до сих пор находится у девчонки в рюкзаке.

Не самое подходящее место для хранения документа четырехсотлетней давности, к тому же этот дневник есть не что иное, как собственность Итальянской республики. Клер очень живо представила, как этот раритет лежит в рюкзаке, зажатый между плиткой шоколада и липкими тюбиками геля для волос и губной помады. Представила и передернулась от отвращения. Да за несколько часов хранения в таких условиях этот ценнейший материал пострадает больше, чем за предшествующие триста с лишним лет. Или даже хуже: Гвен может потерять его! И кто поверит, что они вынесли его из библиотеки случайно? Что там говорил Эндрю о предусмотренном в таких случаях наказании – колоссальный штраф и длительный срок тюремного заключения?…

Клер вернулась к столу, остановилась возле Эндрю, судорожно сжимая злосчастный дневник в руках.

Он поднял на нее глаза.

– Пока что ничего нового не нашел, – сказал он. – Никаких арабских слов. Ну а вы? Нашли что-нибудь интересное, да?

– Да нет, все то же самое, ерунда, – пробормотала Клер с нервным смешком, который ей самой показался ненатуральным и противным. И спрятала дневник за спиной. Эндрю окинул ее каким-то странным взглядом – Нельзя ли воспользоваться вашим телефоном? Мне надо позвонить Гвен, – добавила она.