Читать книгу "Красная луна - Бенджамин Перси"

Нил заходит в темный сарай, оставив позади холодный ветер. Тянет за шнурок, но единственная лампочка под потолком и не думает загораться. Когда глаза привыкают к полумраку, он замечает под рабочим столом иссохший остов волка. Все это немного похоже на алтарь.

Условия для исследований здесь просто чудовищные. Но у Кита дело всегда гораздо лучше обстояло с теоретической, нежели с практической стороной. Он так и фонтанировал идеями. Сколько раз он начинал беседу со слов «а что, если?». Кирк и Спок — так их прозвали, и один раз на Хеллоуин они именно так и вырядились. Кит — отважный смутьян, Нил — суховатый зануда. У зануд хорошо получается заниматься биохимией. Они способны обрабатывать огромные объемы данных, писать бесконечные заявки на получение грантов, вникать в политические перипетии и терпеть напыщенных дураков-академиков. Кит же все это называл чушью собачьей. Когда друг занялся пивоварением, Нил сказал, что Гэмбл зря закапывает свой талант в землю. Но он ошибался. Погибнуть в Республике — вот что действительно было зря.

В сарае нет ничего полезного. Нил просто пришел попрощаться. Он снимает рукавицы и медленно проводит пальцами по мерным стаканчикам и колбам, перелистывает блокноты с пожелтевшими по краям страницами. Все покрыто толстым слоем пыли.

— Все точно, как ты и рассказывал, дружище.

В Интернете появилась еще одна запись, второе видео Балора. Август нетерпеливо жмет на клавишу. Первую запись он просмотрел раз тридцать: запирал дверь кабинета и убавлял звук, словно то была порнография. Теперь Ремингтон может спокойно проиграть ее прямо у себя в голове: он помнит, как дергается у Балора уголок глаза, как тяжело поднимаются и опускаются его плечи, как он дышит, как страшно вопит жертва, с каким звуком отрываются куски мяса. Словно лично там присутствовал.

Август и сам не знает, почему это его так заводит. Когда он вглядывается в экран и сжимает в руке мышку, от нее будто бьет вверх по руке электрическим разрядом, кровь быстрее бежит по жилам. Перед ним враг, тот самый, истреблению которого Август посвятил столько времени. Балор думает, что видеозапись работает на него, но Ремингтон считает иначе. Каждый новый просмотр — это еще один голос в пользу Чейза Уильямса. И вождь ликанов своей записью лишь укрепляет их позиции.

Иногда Август против воли размышляет о том солдате, которого разорвали на куски перед камерой. Это не человек и даже не еда: ведь сожрали его ликаны не из-за голода. Это орудие Балора. Его собственные отношения с Чейзом, конечно, несколько другого рода, ведь Уильямс, в конце концов, его друг. Самый близкий друг. Тем не менее параллель для Августа совершенно очевидна, но его это совсем не беспокоит.

Стена на заднем плане вроде бы обшита деревом. На лицо Балора ложатся тени. Светильника на потолке нет; наверное, горит настольная лампа. Его голос почти заглушает какое-то шуршание, словно в помещении полно насекомых, но, видимо, это работает генератор. Губы старика чуть изогнулись в усмешке. Он улыбается Августу. Улыбается всем, кто решится встать у него на пути, и предвкушает, как уничтожит их под самый корень.

— Знаете, сколько нужно денег, чтобы уничтожить Соединенные Штаты? Не нанести вред экономике. Не взорвать мост, чтобы люди скорбели о погибших, не разнести какую-нибудь достопримечательность, чтобы они почувствовали патриотический подъем. Нет, я имею в виду именно уничтожить. Знаете, сколько на это нужно денег? — Он облизывает губы. — Всего тридцать тысяч долларов. Я покажу вам, как это делается. Уже скоро. Совсем скоро.

— Давай, — отвечает Август и нажимает кнопку «повтор».

За обедом Чейз не особенно налегает на еду. В армейской столовой подают желе, зеленые бобы и мерзкую серую куриную кашицу. Но дело даже не в этом, просто от волнения у него скрутило желудок. Уильямс извиняется и выходит на улицу. Там он стоит возле кучки вездеходов, застывших в грязи, будто стая гигантских доисторических жуков. От холодного воздуха проясняется в голове, и тошнота чуть отступает.

Чейз знает, о чем пишут в газетах и говорят по телевизору. О поправке к Патриотическому акту, о слушаниях по поводу вакцины. О его бескомпромиссной позиции. О предстоящем суде над Джереми Сейбером. О непритязательной кампании его богобоязненного кандидата в вице-президенты, Пинкни Арнольда: тот колесит по маленьким городкам, произносит речи, целует детей, пожимает руки избирателям и, прижав ладонь к груди, поет «Боже, благослови Америку». В СМИ публикуют фотографии Чейза и Нила, как они летят на военном самолете через океан вместе с несколькими сотнями новобранцев. Сработало. Как и обещал Буйвол.

Все попытки облить Чейза грязью провалились: ведь он охотно признается во всем — что пристает к женщинам, пьет, дерется. Ничего противозаконного, зато идеально вписывается в его имидж: грубый, но честный парень. Выборы через неделю, и, судя по результатам опросов, он лидирует. Но Чейз не откликается, когда солдаты зовут его «господин президент», не радуется, хотя и должен бы. Республика не вызывает у него ничего, кроме страха, изредка — угрызений совести и мучительного неприятия.

Утром, когда они прибыли на базу Туонела, командир пригласил его к себе в кабинет. Чейз тогда мельком похвалил погоду: мол, приятно, что так тепло. Но седой командир ответил, что охотно предпочел бы минус сорок. Он до ужаса напоминал жабу: широкие мясистые губы, голова вырастает прямо из плеч.

— Когда холодно, — пояснил он, — шавки не высовываются из своих будок. — (Оказывается, два дня назад засада ликанов перебила целый взвод.) — Устроили нам веселую жизнь, мать их за ногу! А теперь еще и вы приехали. — Офицер отхлебнул немного кофе и подавился. — Думаете, ликаны не знают? Знают. А стало быть, наверняка заварится какая-нибудь каша! Вот уж нахлебаемся дерьма!

Командир упомянул про Балора, и Чейз спросил, что ему известно. Сам он, конечно, смотрел те видеозаписи, читал статьи в газетах, да и Буйвол ему кое-что рассказывал. Но может, командир знает еще что-то?

— А что я могу знать такого, чего не знаете вы? Балор этот, можно сказать, альфа-самец. Долгие годы на заметке у спецслужб, уже больше двадцати лет. Когда-то, между прочим, работал на нас. Держу пари, вы об этом и не подозревали. Но скоро, видимо, все узнают. Одна паскуда из «Ньюйоркера» вовсю раскапывает это дело: как мы в восьмидесятых снабжали его и некоторых других шавок оружием, чтобы справиться с русскими. А теперь вот Балор повернулся против нас. Превратился из мелкой сошки в большое дерьмо. Он приказывает, остальные исполняют. На того, кому удастся раздобыть его голову, навесят столько медалей, что вся грудь будет в дырках.

— А что у него с глазом?

— Без понятия! А на кой хрен вам это надо знать?

— Просто любопытно.

Сейчас Чейз лепит из размокшей слякоти ледяной снежок и запускает им в ограду. Мимо. Через некоторое время к нему подходит лейтенант, Натан Стрип, именно он будет сопровождать Уильямса к руднику в качестве телохранителя. Совсем еще мальчишка, лицо юное, щеки гладкие — ни малейших следов щетины. Над верхней губой червячком извивается шрам. Лейтенант вытаскивает пачку «Мальборо», вытряхивает две сигареты и предлагает Чейзу закурить. Они пускают дым в приятной тишине.