Читать книгу "Профессионал - Ранульф Файнс"

В определенном смысле гибель коллег, если предположить, что Дэвис умер, явилась для де Вилльерса неожиданным подарком. Теперь не только все деньги достанутся ему одному, но и угроза со стороны призраков прошлого будет минимальной.

Младший брат Бахайта, партнер в торговой империи, доставшейся в наследство от отца, радушно встретил де Вилльерса, однако не проявил никакого интереса к цели его визита. Все это дело имело отношение к одному только Бахайту, который отсутствовал.

– Он в Иране вот уже семь месяцев. Я сделал все возможное, чтобы добиться его освобождения.

– Освобождения? – недоуменно переспросил де Вилльерс.

– Да. Он сидит в тюрьме Гохар-Дашт. Его арестовали стражи исламской революции, якобы за шпионаж в пользу Ирака. Разумеется, Бахайт не шпион, хотя действительно по делам проводил много времени в обеих странах. На самом деле им нужна иностранная валюта.

– То есть? – недоуменно спросил де Вилльерс.

– В Иране знали, что я заплачу за освобождение брата. Эти муллы хитрые бестии. Каждый раз на связь со мной выходит новый человек, и каждый раз он требует новых денег. По их словам, доказать невиновность моего брата – дело очень дорогостоящее.

– Так когда же Бахайт выйдет на свободу?

Дхофарец покачал головой, и по его дружелюбному лицу пролегли тревожные складки.

– Пока что я получаю одни обещания. Уже и надеяться не смею, но продолжаю отдавать деньги и заботиться о семье брата. Он не страдает в тюрьме и, если будет на то воля Аллаха, однажды возвратится к нам.

Де Вилльерс с трудом сдержал свои чувства. Ему должны заплатить два миллиона долларов, и как только это произойдет, он будет свободен от обязательств. Больше никаких заказов, никаких контактов с посредниками. Только Анна и Ла-Перголь. Де Вилльерс понимал, что судьба завела его в патовую ситуацию, – ничего другого не оставалось, как набраться терпения и ждать. Один лишь Бахайт имеет право подписывать чеки, и де Вилльерс не собирался вытаскивать его из тюрьмы аятоллы Хомейни.

Он покинул Дубай, получив от младшего брата Бахайта заверения в том, что иранский узник свяжется c ним, как только вернется домой. Де Вилльерс оставил себе видеозапись, сделанную в спальне Мэка, а также отчет о последующих действиях «Клиники» и некролог на смерть Мэка в херефордской газете «Ивнинг ньюс».

Глава 45

В июле 1990 года, чудесным прохладным днем, они ехали верхом через виноградники к развалинам Вриде-Хойса, наслаждаясь закатом и беседуя о том, как возведут на пустыре летний домик.

Похоже, Анна подхватила простуду – так вначале решил де Вилльерс. Но затем последовал грипп, с сильным кашлем и приступами удушья.

Вызвали врача, но антибиотики оказались бессильны. Де Вилльерс отвез Анну с двусторонним воспалением легких в больницу, и рентгеновское обследование показало, что ее легкие поражены пневмоциститом. Поскольку у нее прежде не было проблем со здоровьем, врачи заподозрили СПИД. Через два дня де Вилльерсу сообщили, что Анна действительно ВИЧ-инфицирована. Врачи сошлись в том, что заражение страшным вирусом вероятнее всего произошло во время переливания крови после аварии, четыре года назад.

Де Вилльерс был сражен наповал. Он считал себя лично виновным в трагедии. Анна, напротив, отнеслась к известию спокойно.

– Господь мне поможет, – прошептала она. – Любимый, ты будешь меня навещать?

Де Вилльерс поклялся не отходить от нее. Он обзвонил лучшие клиники и специалистов в Европе и Соединенных Штатах, требуя для Анны самых эффективных методов лечения и новейших препаратов. Страховки для покрытия расходов на борьбу с неизлечимой болезнью у них не было, а де Вилльерс вот уже три года самозабвенно управлял Ла-Перголью, не получая за работу никакого жалованья. Жан Фонтэн оставил после себя много долгов, и хотя с ними удалось расплатиться деньгами, накопленными де Вилльерсом и вырученными за продажу части поместья, средств на дорогостоящее лечение жены у него теперь не было. Они пока оставались в Южной Африке, и де Вилльерс ежедневно навещал Анну в клинике. Он читал в медицинских журналах любые статьи, связанные со СПИДом, жадно выискивал информацию о новых успехах врачей.

Долгими часами у постели Анны де Вилльерс с восхищением размышлял о ее непоколебимой уверенности и спокойствии. И то и то, несомненно, ей давала религия. Самому себе дивясь, он теперь подумывал и поговаривал о Боге, иногда даже веря в него. Он молил о чудесном исцелении или по крайней мере о замедлении хода болезни.

У него было достаточно времени, чтобы задуматься и о своей жизни. Он позволил себе с мучительной медлительностью переворачивать самые черные ее страницы, прося прощения за совершенные убийства у Господа.

И вот однажды де Вилльерс усилием воли вызвал воспоминания, так давно и надежно спрятанные в самых потаенных закутках разума, о том ужасном вечере, когда в Ванкувере погибла вся его семья.

Маленькая белокурая Анна, младшая сестра: ее тела так и не нашли. Сколько ни пытался де Вилльерс, он не мог воскресить в памяти ее лицо. Видел перед собой лишь свою спящую Анну и на ее коже жуткие следы саркомы Капоши.

Двадцать второго августа в Ла-Перголь позвонили из «Таднамса». Клиент из Дубая желал связаться с де Вилльерсом. Он тотчас же перезвонил в Дубай, и, к его изумлению, ответил Бахайт.

Прощаясь с Анной, де Вилльерс пообещал вернуться, как только сможет. Он ни за что бы не поехал, если бы не единственная надежда оплатить лечение в лучшей клинике Вашингтона или Лос-Анджелеса, где он сможет разместиться на соседней койке и где, даст бог, вскоре найдут чудодейственное лекарство…

Глава 46

В августе 1990 года Саддам Хусейн приказал своим войскам оставить территории, захваченные у Ирана в ходе ожесточенных сражений ценой многих жизней. Города, которые в том году значили для иракцев столько же, сколько в двадцатых значили для европейцев Верден и Пашендаль, были в одночасье возвращены бывшему врагу. Вывод войск из Меймака, Мехрана и с высот Калле-Канди в провинции Илам сопровождался заявлением Саддама об освобождении пятидесяти с лишним тысяч военнопленных.

Естественно, иранского президента Рафсанджани тронула неожиданная щедрость заклятого врага, и 18 августа в Тегеране была освобождена первая тысяча иракцев. Бахайт вышел на свободу 21 августа вместе с последней партией бывших сидельцев и поклялся, что ноги его больше не будет в Иране.

После пышного праздника по случаю возвращения Бахайта в Дубай он решил заняться делами и вскоре узнал, что де Вилльерс уже два года как выполнил тхаар.

Де Вилльерс с первого взгляда понял, что Бахайту в Иране пришлось несладко. Он исхудал, волосы поредели, а походка стала сутулой. Без следа пропала природная жизнерадостность; теперь Бахайт выглядел значительно старше своих тридцати двух лет. Так или иначе, он радушно приветствовал де Вилльерса и извинился за свое отсутствие.