Читать книгу "Промзона - Юлия Латынина"

Это был очень хороший план. Губернатор Орлов мог похвастаться перед тупоумными избирателями, что он преумножил государственное участие в собственности, группа списывала пятьдесят миллионов долга ни за что, за воздух. Согласие государства получить ноль вместо пятидесяти миллионов наглядно демонстрировало посвященным мощь и влияние группы «Сибирь».

А кроме того, у этого плана были кое-какие последствия, которыми Фаттах пока не собирался делиться с Цоем.

– Хорошее предложение, – сказал Цой. – Давай уговоримся так: ты берешь Павлогорский ГОК и становишься президентом этого холдинга.

Дела казино отняли у Фаттаха неожиданно много времени, и когда он в полдвенадцатого спустился в зал, разговор между Степаном и Цоем уже закончился. На сцене начиналась лотерея, разыгрывали спортивный «Мерседес», и Цой демонстративно разглядывал полуобнаженную девицу, тянущую из стеклянного барабана билетики с номерами.

Цой терпеть не мог парадное обмундирование бизнесмена и, когда мог, ходил по-простому. Вот и сейчас на нем был черный нитяной свитер и не первой молодости джинсы. В свитере Цой очень сильно походил на бандита.

Степан о чем-то вполголоса беседовал с одним из охранников. На лице Цоя была беззаботная улыбка, которую Фаттах видел всякий раз, когда Цой проигрывал в карты или в переговоры. Эта улыбка не походила ни на приклеенную улыбку американца, ни на радушную улыбку русского. Это была улыбка игрока.

Фаттах не знал подробностей происходившего с ЧАЗом. Но Фаттах хорошо представлял, о чем именно говорили Альбинос и Степан. Те, кто задумал операцию по отъему ЧАЗ, хотели не столько унизить группу «Сибирь», сколько вбить клин между Цоем и Бельским.

В конце концов, Цою на ЧАЗ было плевать: он был промышленником, металлургом, по его мнению, то, что в России приносит прибыль, находилось на горно-обогатительных комбинатах, алюминиевых заводах и угольных разрезах. Высокие технологии прибыль не приносили, а политические риски увеличивали многократно: ЧАЗ был бездонной бочкой, в которую третий год уходила немалая часть прибыли группы, и когда Бельскому оказывалось мало законно причитавшихся ему денег, он, не стесняясь, вымогал еще. Цой, как правило, отказывал, и очень жестко.

Однажды такая разборка произошла в казино «Кремлевской». Степан просил десять миллионов долларов, Цой предложил сыграть на эти деньги в покер и проиграл. Фаттах до сих пор вспоминал эту игру с дрожью.

По мнению Цоя, Бельский ничего не понимал в бизнесе, а МиГ ему был нужен для того же, для чего другим нужен дорогой автомобиль – для понтов. Просто «я» других бандитов и олигархов вполне помещалось в бронированный «Гелендваген» с машиной сопровождения, а «я» Бельского помещалось только в истребитель пятого поколения.

Если б не ЧАЗ, победа Цоя над Извольским в области была б безоговорочной. Цой выгнал его с шахты имени Горького, задушил Павлогорку перебоями с электроэнергией и вот-вот должен был туда зайти.

Если б не ЧАЗ.

Когда Фаттах увидел, что Бельский с охранниками уехал, он спустился вниз и сел за столик Цоя.

– Как Степан? – сказал Фаттах.

Цой помолчал.

– Степан пьет с техниками, – сказал Цой, – и летает дважды в день. На испытательные полеты. Я попросил его этого не делать, потому что это опасно.

– А он?

– Он мне сказал: «Ты же спишь с девками? И не боишься заразиться СПИДом». Я ответил, что принимаю меры предосторожности. Он сказал: «Я тоже».

– А что он сказал по поводу иска?

Цой дернул щекой.

– Ты помнишь, Арбатов пытался отобрать у Извольского завод?

Фаттах кивнул.

– Арбатов – банкир и дурак. Что он понимает в промышленной войне? Ее не выигрывают в судах за оффшорки. То есть суды, это полезно – но это вещь вспомогательная. Отрежь завод от сырья, лиши его угля, окатыша, электроэнергии, перережь ему железную дорогу, – и он будет перед тобой на коленях, безо всяких там дешевых трюков в судах. А потом, когда он в осаде, когда нечем дышать, когда у него нет бабок на судей, когда даже тупой федеральный чиновник, понимает, что хозяин – подранок, – тогда можно брать его голыми руками. Без всяких акций. Под любым предлогом. Я сейчас контролирую семьдесят процентов производимого в России окатыша. Дай мне Павлогорский ГОК, и это будет восемьдесят два процента! Дай мне ГОК, и я зайду на АМК через два месяца, и Извольский ничего не сможет поделать! И сменять его на какой-то ЧАЗ!

– Но Степан…

– Хватит, – резко оборвал Цой. Посмотрел на часы и внезапно сказал: – Я не поеду к губернатору. Езжай один. Дипломат возьми. Там единичка.

Фаттах внутренне замер. Он никак не ожидал, что сегодня отправится к губернатору один. Но Цой явно был уже не в том настроении, чтоб разговаривать о бизнесе.

Фаттах неторопливо доел сырого тунца, распрощался с Цоем и ушел. Проходя через игровой зал, он подумал, что, когда он станет независимым от Цоя, он вычеркнет японскую еду из меню здешнего ресторана. К чертовой матери! Никаких суши! Пусть едят шурпу!

Цой остался за столом. Когда он отдыхал, он отдыхал. Он ел не спеша, рассматривая гостей. Отдых его прервал только один звонок: это был Степан.

Просьба Степана до крайности не понравилась Цою, но он только коротко сказал «да» и отдал соответствующее распоряжение. Многое было б гораздо проще, если бы девушка Бельского не была сестрой хозяина АМК. Цой очень хорошо помнил, как они впервые общались на эту тему со Степаном. «Степа, что это за историей с сестрой Сляба? Это может быть интересно», – сказал тогда Цой. «Тебе это неинтересно», – отрезал Бельский, и больше этот вопрос они практически не обсуждали.

Еще Цою не нравилось, как дергается Фаттах. Мальчик сделал для группы «Сибирь» очень много и вполне заслужил награду. Цой надеялся, что такой наградой станет новый черловский угольный холдинг.

Начальник охраны, неслышно ступая, вернулся к Цою и доложил, что просьба Степана выполнена.

– Еще будут распоряжения? – спросил начальник охраны.

Цой неторопливо разглядывал зал. Ресторан при «Версале» был самым пафосным кабаком Черловска, и в этот октябрьский вечер народу в нем было предостаточно. Цой заметил пару знакомых лиц из администрации и гендиректора «Южсибпрома», – толстенького и на редкость безвольного человека, у которого, как говорили, от всех нынешних событий началась изрядная депрессия.

Были, конечно, и девицы. Они сидели по двое-трое, как дорогие рождественские игрушки в витрине магазина. Вгляд Цоя пропутешествовал по голым плечам и обсыпанным блесткам задницам и неожиданно зацепился за столик в дальнем углу. Там сидели две хорошенькие девчушки лет семнадцати.

– Пригласи-ка за мой стол вон ту девочку, – сказал Цой.

Охранник с сомнением посмотрел туда, куда показывал палец корейца.

– Она, по-моему, не шлюха, – сказал он.

– А разве я тебя прошу пригласить шлюху?