Читать книгу "След - Патрисия Корнуэлл"

– Думаешь, они справятся?

– Справятся. И вот еще что. Твоя тетя считает, что Поуг может носить парик. С длинными черными курчавыми волосами. Натуральными. Интересно, что даст анализ, а? Может, выйдем на какую-нибудь шлюшку, продавшую волосы, чтобы купить крэк?

– И ты только сейчас мне это говоришь?

– У Поуга волосы рыжие. Твоя тетя видела рыжие волосы на постели в доме, где он жил. А парик объясняет, откуда взялись черные волосы в спальне Джилли Полссон и на химической бомбе в твоем почтовом ящике, в общем, как говорит твоя тетя, парик многое объясняет. И еще мы ищем его машину, у той женщины, хозяйки дома, где он бывает, миссис Арнетт, был белый «бьюик» девяносто первого года. Что с ним сталось после ее смерти, никто не знает. Родственники, похоже, про автомобиль и не вспоминали. Возможно, Поуг на нем и разъезжает. Зарегистрирована машина все еще на миссис Арнетт. Так что возвращайся побыстрее. И может быть, не стоит тебе пока жить у себя дома.

– Не беспокойся, – говорит Люси. – В этом доме ноги моей больше не будет.

Глава 51

Эдгар Аллан Поуг закрывает глаза. Он сидит в белом «бьюике» на парковочной стоянке, что чуть в стороне от шоссе А1А, и слушает эдалт-рок. Он не открывает глаза и старается не дышать, потому что когда кашляет, легкие начинают гореть, голова кружится и ему становится холодно. Уик-энд закончился, и по радио сообщают, что сегодня уже утро понедельника. Поуг кашляет, и к глазам подступают слезы. Он пытается сделать глубокий вдох.

Простудился. Заболел. Наверняка подхватил какую-то заразу от той рыжей в «Другом пути». В пятницу вечером, когда он собирался уходить, она подошла слишком близко да еще вытирала нос салфеткой. Хотела убедиться, что он оставил деньги. Пришлось подняться и отступить. А ведь он хотел выпить еще один «Кровавый рассвет» и наверняка бы его заказал, если бы не та рыжая. И не только она. Все одинаковые – никто и пальцем пошевелить не хочет. Что ж, рыжая заслужила Большой Апельсин и получила его.

Через ветровое стекло в салон проникает солнце. Поуг ощущает на лице тепло его лучей. Он сидит за рулем, откинув спинку кресла, закрыв глаза, надеясь, что солнце исцелит от хвори. Мать всегда говорила, что в солнечном свете есть витамины, что солнце излечивает практически все и что именно поэтому старики стремятся во Флориду. Когда-нибудь, говорила она, – и ты, Эдгар Аллан, тоже отправишься во Флориду. «Сейчас ты молод, – говорила она, – но придет время, ты состаришься, как я и все остальные, и тебя потянет во Флориду. Если бы только у тебя была приличная работа. С той работой, что у тебя сейчас, ты вряд ли сможешь позволить себе Флориду».

Она постоянно пилила его из-за денег. Изводила до смерти. А потом умерла и оставила столько, что ему вполне хватило бы на переезд во Флориду, пожелай он однажды отправиться в солнечные края. Через некоторое время Эдгар Аллан Поуг и сам получил инвалидность и начал находить чеки в почтовом ящике. Они приходили регулярно, каждые две недели, и последний так, наверно, и лежит там, потому что сейчас Эдгар Аллан не в Ричмонде. Впрочем, кое-какие деньги у него есть и без чеков. Ему хватает. Эдгар Аллан даже может позволить себе покупать дорогие кубинские сигары. Будь жива мать, она бы взялась пилить его за то, что курит. А он все равно будет. Если бы еще сделать тот укол… Поуг пропустил тот день, потому что узнал сразу две новости: о сносе старого корпуса и о том, что Большая Рыба открыла офис в Голливуде. Во Флориде.

Виргиния обзавелась новым главным судмедэкспертом. Власти сносят старый корпус, потому что городу нужно место под парковку. Люси во Флориде. А ведь если бы Скарпетта не предала его, Поуга, и Ричмонд, то городу не понадобился бы новый судмедэксперт, и старое здание осталось бы на месте, потому что все осталось бы по-прежнему и он не пропустил бы укол и, следовательно, не заболел бы. Сносить старое здание неправильно и несправедливо, но никто не удосужился спросить мнение Эдгара Аллана. А ведь это его здание. Он все еще получает чеки по нетрудоспособности каждые две недели и все еще хранит ключ от задней двери и работает в анатомическом отделении, обычно по ночам.

Эдгар Аллан единственный, кто использовал старое здание. Остальным было на него наплевать. И вдруг положение изменилось, и ему пришлось срочно все выносить. Всех, кто лежал там, в мятых жестянках, нужно было эвакуировать. Он сделал это ночью, в темноте, чтобы никто ничего не увидел. Тяжелая выдалась ночка! Туда-сюда, вверх-вниз, по ступенькам, на стоянку. Пыль была повсюду, он дышал ею, и легкие горели от нее. Одна коробка упала на землю, лопнула, и пыль разлетелась по всей парковке. Собрать ее было невозможно, потому что пылинки оказались легче воздуха. Ужасно. А потом еще сюрприз, и тоже неприятный, – истек срок, и ему не хватило вакцины.

Эдгар Аллан сидит в машине, кашляет, греется на солнышке, насыщается витаминами и думает о Большой Рыбе.

Мысли о ней всегда вызывают у него депрессию и злость. Она ничего не знает о нем и даже ни разу не поздоровалась с ним, а вот у него из-за нее больные легкие. Из-за нее у него ничего нет. У нее особняк и машины, которые стоят больше, чем все дома, в которых он когда-либо жил, а она даже не удосужилась сказать «извини» в тот день, когда это случилось. Она только рассмеялась. Ей показалось забавным, когда он вздрогнул и тявкнул от испуга, как щенок, потому что она катилась на тележке и едва не врезалась в него. Она проехала мимо и только посмеялась над ним, и ее тетя, которая стояла с Дэйвом возле ванны, тоже ничего не сказала.

Скарпетта никогда не спускалась вниз без особой причины. В тот день, это было под Рождество, она привела с собой эту зазнайку Люси. Эдгар Аллан уже знал о ней все. И не он один. Люси была из Флориды. Она жила во Флориде, в Майами, с сестрой доктора Скарпетты. Поуг не знает подробностей, но понимает, как понимал и тогда, что Люси купается в солнечных витаминах и никто не зудит ей в ухо, что она никогда не сможет позволить себе жить во Флориде.

Она жила там уже тогда, родилась там и не сделала ничего, чтобы заслужить такую жизнь. Зато сломала жизнь ему. Люси пронеслась мимо на каталке и едва не сбила Поуга, когда он вез на тележке пустую пятидесятигаллоновую бутыль из-под формальдегида. Эдгар Аллан вздрогнул от испуга, замер, и тележка накренилась, а бутыль опрокинулась и покатилась. Люси рассмеялась и укатила дальше, как проказливый сорванец, только ведь ей тогда уже исполнилось семнадцать. Он точно знал, сколько ей лет, даже знал ее день рождения. Вот уже несколько лет Эдгар Аллан посылает ей анонимные поздравительные открытки по старому адресу службы судебно-медицинской экспертизы, даже после того, как оттуда все уехали. Вряд ли Люси получила хоть одну.

В тот день, роковой день, Скарпетта стояла возле ванны, и на ней был очень красивый темный халат, потому что она встречалась с каким-то чиновником и, как сказала Дэйву, собиралась обсудить с ним проблемы. Поуг так и не узнал, какие именно проблемы, потому что ему было не до них. Он делает глубокий вдох, и в груди у него что-то хрипит и клокочет. Скарпетта была красивой женщиной, и Поуг, глядя на нее со стороны, чувствовал, как в груди у него что-то шевелится и отдает болью. Он и к Люси что-то чувствовал, но это было другое.