Читать книгу "Деревянный ключ - Тони Барлам"

— На нас охотится кто? Гиммлер. А чей это заповедник? Геринга.

Мотя накрыл ладонью его плечо:

— Браво, малыш! А у меня, видимо, от вчерашнего удара копытом серое вещество одеревенело.

— А какая разница? — спросила я, уже привычно чувствуя себя идиоткой.

— Марти прав, — ответил Шоно. — Геринг — номер второй в Рейхе. Гиммлер у Геринга в подчинении. В результате так называемой «национальной революции» этот угорь в пенсне не смог урвать той доли пирога, на которую рассчитывал — в отличие от хряка-авиатора, — поэтому любви к последнему, мягко говоря, не испытывает. И это взаимно. Угорь наверняка охотится за нами исключительно в личных интересах, и устраивать шумную охоту в епархии соперника он не может, это очевидно.

— А что может?

— Обложить лес по периметру. Это, вероятно, в его силах. Ну и ждать, пока мы попытаемся отсюда выйти. Так бы поступил я.

— Ждать, пока труп врага не проплывет по реке? Мы не в Китае, мой дорогой, а угорь — не травоядный буддист. — Мотя умудрялся возражать ласково. — Я согласен, что действовать он будет скрытно, но долго держать в тайне оцепление вокруг заповедника невозможно — да еще во время войны! Нет, он непременно предпримет активные действия.

— Например, что он может сделать? — Шоно поднял бровь.

— Например, убить врага, бросить в реку, быстро спуститься вниз по течению, сесть на берегу, расслабиться и немного подождать, — ответил Марти за Беэра.

Тот поднял вверх большой палец:

— Ну да. Или поворошить улей, чтоб мы поскорее вылетели наружу. На его месте я бы послал несколько хороших шершней. Следопытов.

— Следопытов? — не удержалась я, встряла.

— О, вы не представляете, как много следов оставляет группа из четырех человек — для опытного глаза, разумеется!

— Предположим, они нас обнаружили, — перехватил нить Шоно. — Взять нас тихо у них не получится, но и нам шуметь не с руки. Ситуация патовая. Какие у них еще есть варианты?

— Переговоры, — вдруг сказал Марти.

Все снова воззрились на него.

— Резонно, — согласился Мотя. — Переговоры с позиции силы. И тогда у нас будет шанс их переубедить.

— Но как? — Взгляды переместились на меня.

— Есть способы, — укоризненно улыбнулся Мотя. — Мы же все-таки волшебники.

— Ах, простите, я опять забыла, с кем имею дело. Все не привыкну никак. Но что мы будем делать сейчас? Пока не дошло до переговоров?

— Постараемся сделать так, чтобы до них и не дошло, — честно ответил Шоно. — Поиграем в прятки.

— Вдруг да и выиграем? — Мотя старательно изобразил оптимизм.

А Марти молча обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.

Свежеиспеченный оберштурмфюрер прохаживался по полю, унимая нервную дрожь в ногах. Ладони и колени дико саднило после того, как он проехался на них по земле чуть не сто метров, в лохмотья изодрав перчатки и наколенники. Парашюты отличались от осоавиахимовских — американской модели, — и отличались в худшую сторону, судя по тому, что прокатиться на четвереньках пришлось всем десантникам без исключения. Посматривая искоса на то, как подчиненные деловито потрошат бело-красный контейнер с оружием, Рудольф испытывал определенную гордость, что не сплоховал с самого начала — прыгнул первым. Теперь в глазах этих головорезов он уже не шпак, а это важно — военные терпеть не могут ходить под штатскими, пусть даже срочно произведенными в офицеры. Доверие и еще раз доверие было необходимо ему, чтобы подчинить своей власти такую непростую публику, — и, похоже, контакт с залом удался — Рудольф по привычке мысленно погладил себя по голове. Но успех требовалось немедленно закрепить.

Чуть позже перед строем он с удовлетворением отметил, что вояки хотя и не едят его глазами, но стоят смирно и держатся уже гораздо собраннее, чем два часа назад перед вылетом. Рудольф пробежал взглядом по их глазам — другие на его месте искали бы самого слабого, но он был профессионалом экстра-класса и предпочитал брать быка за рога, поэтому выбрал самого устойчивого — темноглазого тирольца с обветренной бандитской рожей. Затем скомандовал «Вольно!», продолжая буравить взором дырку на лбу горца, вытащил из ножен обоюдоострый кинжал и стал ловко крутить его в руке — навык цирковой юности оказался как никогда кстати. Убедившись, что все бойцы как один завороженно следят за равномерным движением зеркального лезвия, Рудольф заговорил в такт своим манипуляциям, напирая на местоимение «я» и существительное «рейхсфюрер»:

— Бойцы! Перед нами стоит очень сложная задача! Я! просил у рейхсфюрера! его лучших людей и, надеюсь, я! их получил. Вы понимаете, что ваше будущее зависит от того, сумеете ли вы выполнить поручение рейхсфюрера! Я! преисполнен гордости за оказанное мне рейхсфюрером! доверие. Я! чувствую высочайшую ответственность перед Отечеством и рейхсфюрером! лично, и я! ожидаю от вас того же. Я! знаю, что вы — опытные солдаты, и буду с признательностью выслушивать ваши соображения, но! только тогда, когда я! решу, что они мне нужны. Вы должны понять, что командую здесь я! — Не переставая говорить, он стремительно вложил кинжал в ножны, шагнул к тирольцу, хлопнул его по плечу и одновременно сжал запястье: — Твое имя, геноссе?

Тот, оторопев, дернулся, но мимолетное удивление во взгляде тотчас сменилось приязненной готовностью подчиняться. «Мой!» — подумал Рудольф.

— Йорген, оберштурмфюрер! — рявкнул тиролец радостно.

— Назначаю старшим группы, Йорген, — сказал Рудольф, и, обращаясь к остальным: — Это моя правая рука. Если она меня подведет, я! отрежу ее, не дрогнув. Вы — ее пальцы, и я! приказываю ей сделать то же самое с тем, кто подведет ее!

«Одиннадцать пальцев на руке — это ты лихо загнул! — сказал он сам себе и сам себе ответил: — Ничего, зато образно и доходчиво». Он выдержал драматическую паузу, затем будничным голосом попросил всех подойти к нему.

— Камераден, задача, стоящая перед нами, такова: обнаружить и захватить в лесном массиве, который вы видите на этой карте, четырех человек, укрывшихся в нем. Подчеркиваю — захватить, не нанося тяжких телесных повреждений! Поэтому оружие, которое на вас, с этого момента можете считать украшением. Задача осложняется тем, что действовать мы должны, как если бы находились в тылу врага. Я вправе держать вас в неведении относительно целей операции, однако предпочитаю доверять своим соратникам и играть в открытую. Так вот, здесь и сейчас закладывается основа подразделения особого назначения, не имеющего прецедента в мировой военной истории. Вы — его будущий костяк. Здесь и сейчас будут отрабатываться стратегия и тактика операций совершенно нового типа. Надеюсь, вы понимаете, почему работать придется в обстановке совершенной секретности?

Йорген по-ученически поднял руку.

— Разрешаю, — кивнул Рудольф.

— Так это вроде учения выходит, командир? Мы думали, будет боевая операция. За линией фронта.