Читать книгу "Караван дурмана - Сергей Донской"

Повернувшись к ухмыляющемуся Королькову спиной, Громов расстегнул куртку и взялся за лопату. Она вошла в землю, как нож в масло… Как пуля, пронзившая Громова на вдохе.

– Ох, гаденыш, – сказал он, наваливаясь грудью на черенок лопаты, – что же ты делаешь, гаденыш?

Его правая рука поднялась и бессильно упала. Верный «универсал» находился у дочери. Автомат остался в машине. Война, которую он считал законченной, продолжалась.

Грохнул еще один выстрел, почему-то отличающийся по тембру от первого. Решать эту загадку не было ни сил, ни времени. Нужно отвлечь все внимание Королькова на себя, чтобы дать возможность дочери добежать до машины.

– Ну, где ты, гаденыш? – спросил Громов, оборачиваясь через плечо. – Посмотри мне в глаза, с-сукин ты сын.

Корольков при всем желании не смог бы выполнить это требование. Сделавшись неправдоподобно плоским, он лежал на спине, заслоненный от Громова перепачканными глиной подметками. Там, где угадывалась его голова, струился пар. Это могло означать только одно: второй выстрел сделал не Корольков, а Ленка, и со своей задачей она справилась значительно лучше.

Фигура бегущей дочери накренилась вместе с линией горизонта. Громов перевел угасающий взгляд на землю у своих ног и не сумел разглядеть на ней ни одного зеленого побега. Даже самого крошечного.

«Пыль да бурьян», – тоскливо подумал он, падая на чужую землю, встретившую его жестким ударом в лицо.

Глава 22Конец – делу венец… Только бы не терновый

Неизвестно, в каком точно году… но год тот точно выдался нелегкий – для большей и лучшей части человечества. Вы спросите меня: а разве бывает иначе? Я отвечу вам: нет. Подумаю немного и добавлю: поэтому точная дата не имеет особого значения.

Год как год. Месяц как месяц. Март.

Наводнения, землетрясения, ураганы, катастрофы…

Принимались какие-то судьбоносные для планеты решения, происходили заседания конгрессов и парламентов, ездили к друг дружке президенты с взаимовыгодными и не очень инициативами, кому-то вручали премии, кого-то назначали на ответственные посты, а еще, помнится, известный кутюрье отчебучил что-то такое, что потом все СМИ об этом взахлеб рассказывали. Потом на концерте одного поп-идола дюжина малолетних поклонниц натурально уписались, об этом тоже много писали.

Катастрофы, катаклизмы, военные конфликты…

Погиб один хороший режиссер, а пара сотен не очень хороших людей перешла в разряд мультимиллионеров. Начали бомбить очередную страну, пообещав сровнять ее с землей, чтобы построить на ее месте новое демократическое общество, где не будет места тирании и насилию. Президент одной великой державы сказал в обращении к народу, что его великая держава стала еще более великой, чем прежде, и станет куда более великой, чем сейчас, и что этот процесс необратим, с чем он своих сограждан и поздравляет…

…А глава другого великого государства тут же заявил что-то очень похожее, но другими словами…

В слаборазвитых странах умерло пять миллионов грудных детей, но по этому поводу никаких высказываний не было, потому что это никак не отразилось на международной политике и состоянии мировой финансовой структуры…

…Уровень организованной преступности и коррупции в странах СНГ неуклонно снижался, как свидетельствовали о том всевозможные цифры и показатели…

…В казахской степи дотлевал черный остов бандитской «Нивы», в которой сгорел мешок героина и человек, так и не сумевший расстаться с этим мешком. А по пустынной ночной трассе в направлении Оренбурга катили «Жигули» смертельно-бледной окраски, за рулем которых сидела сильно осунувшаяся женщина с покрасневшими глазами. Она понятия не имела о том, что происходит в большом мире. Ее маленький мирок пропах дымом и кровью, в нем умирал ее отец.

Она оглянулась на него, лежащего на заднем сиденье, и поспешно перевела взгляд на ленту шоссе. Отец был плох. Бледно-серые губы, восковое лицо, свистящее, как у астматика, дыхание.

Пуля прошла навылет, оставив на пояснице аккуратное отверстие и выворотив из противоположного бока кусок мяса величиной с кулак. В аптечке не оказалось ни мази Вишневского, ни перекиси водорода, так что пришлось применять в качестве дезинфицирующего средства собственную мочу. Но накладывать бинты и вату на открытые раны было нельзя, чтобы она не загноилась от ворсинок. Сначала Ленка заклеила входное и выходное пулевые отверстия лейкопластырем. Не сделай она этого вовремя – отец мог бы захлебнуться собственной кровью, потому что внутри тела не такое давление, как в земной атмосфере.

«Оно очень гнетущее, это земное давление, – подумала Ленка. – Скорость увеличивать нельзя, чтобы избежать тряски. Каждые два часа нужно останавливаться и делать перевязку. А глаза слипаются, хоть спички вставляй. Дотяну ли?»

– Как ты?

Услышав за спиной тихий отцовский голос, Ленка подпрыгнула на сиденье и машинально сбросила скорость. Поискала его глаза в отражении зеркала заднего вида, ободряюще улыбнулась:

– Я-то в порядке. А ты?

– Да вот, подставился слегка, – виновато усмехнулся отец.

Слегка! Ленка с трудом проглотила ком, вставший в горле.

– Дней через пять, – сказала она, – если ребра не задеты, будешь скакать молоденьким козликом. Это я тебе как бывший медработник гарантирую.

– Молодым не получится, – отец вздохнул. – И потом, как бывший медработник, ты не можешь не понимать, что ребра три-четыре у меня сломаны.

– Ничего страшного, – сказала Ленка, поглядывая то на дорогу, то в зеркало. – В больнице тебя починят, подлатают. Будешь как новенький.

– Лучше бы как старенький, – пошутил отец. – Как лет двадцать назад. А вообще-то, – он закашлялся, – в больницу мне никак нельзя. Это все равно что в милицию заявиться с огнестрельным ранением и пороховым нагаром на пальцах. Ты, Леночка, просто дотяни до Оренбурга, а там снимем жилье. Оклемаюсь. С твоей и с божьей помощью.

Он просил ее: «дотяни». Словно это не он, а она тряслась на заднем сиденье машины, стараясь сплевывать кровь незаметно.

– Эх, папа, папа, – воскликнула Ленка с отчаянием. – Как же это тебя угораздило, а?

– Это не меня угораздило, а Королькова. Вот же дурья башка! – Отец вытер кровь с подбородка. – Только-только на человека стал походить и, на тебе, снесся… Да и я тоже хорош. Все время был начеку, а под конец расслабился… Крови много потерял?

– Пустяки, – соврала Ленка, не сморгнув глазом. – Но ты лучше все равно не двигайся, чтобы не тревожить рану. – Она помотала головой, прогоняя сонную одурь. – Нам бы только до Оренбурга поскорее добраться. Там я найду тебе врача и заплачу ему столько, что он не станет задавать лишних вопросов. Ты, главное, не сдавайся, папа.

– У тебя есть деньги? – удивился отец. – Откуда?

– Из бумажника Королькова. Закон военного времени, папа. Сам учил. – Ленка облизала потрескавшиеся губы. – Что касается героина, то он предан огню. Вместе с несостоявшимся обладателем этого сокровища. Если не будет дождя, то ветер развеет пепел по всей округе. В лучших индийских традициях.