Читать книгу "Сажайте, и вырастет - Андрей Рубанов"

На этот раз момент оказался упущен. Более того: сблизившись с супостатом, я обнаружил, что он на голову выше меня и явно крепче, и его руки много длиннее моих.

– Да я тебя!!!.. – заорал неприятель, протягивая ко мне жилистые верхние конечности. – Да я тебя!!!..

В ответ я выдал череду ругательств, самых витиеватых, самых кошмарных, на которые только способен обитатель русской тюрьмы. Но победить разъяренного горожанина акустическим способом не удалось. Он сильно толкнул меня, и еще раз, и еще.

Когда-то мой боевой вес равнялся семидесяти двум килограммам. К сожалению, самые важные из них – мясо, мускулы на плечах и руках, а также жир в поясе, потребный для устойчивости,– я оставил в каземате. То есть участники схватки пребывали в разных весовых категориях. С другой стороны, мои кулаки хорошо помнили ощущения многих тысяч ударов в цементные полы лефортовских прогулочных двориков, еще заметны остались розово-багровые шрамы. Решив, что в крайнем случае сломаю дураку нижние ребра, по два справа и слева, я ждал момента для начала контратаки. Вот сейчас можно ослепить распаленного дядьку ударом головой в переносицу, прикидывал я, затем пробить в пах коленом, а после повалить и добить серией пинков...

Но в решающий миг, когда все тело уже напряглось для первого, самого важного, броска, рациональный арестант в моей голове – обчифиренный философ, завсегдатай каземата – ожил и тихо напомнил, что за причинение телесных повреждений средней тяжести мне грозят как минимум три года общего режима. С учетом того, что я ранее судимый, – и все четыре! Эта догадка мгновенно остудила весь пыл. Я демонстративно опустил руки.

Вдобавок мимо двух вспотевших, плохо одетых болванов, неловко исполняющих драку в самом центре столицы, проехала кавалькада правительственных лимузинов, темно-синих, сверкающих, благородно шелестящих дорогостоящими шинами, и из-за зеленоватых затемненных стекол на меня, выкрикивающего матерные слова, с раздражением посмотрели седоватые люди с увесистыми властными подбородками,– спешащие на службу высокопоставленные чиновники.

Я одумался. Соперник тяжело дышал мне в лицо. Азартно сигналя, машины объезжали место боя. Мы создали пробку. Надо прекратить гадкую сценку, подумал я. Эта надпись на его майке, эта Швейцария, этот секундный рейс в глубины памяти, флэш-бэк с участием стукача Гриши – вот что на самом деле меня разозлило.

– Правил не знаешь?! – брызгая слюной, стращал длиннорукий. – Ах ты щенок!

– Ездишь по правилам? – орал я в ответ. – Вот и езди! Швейцарец!

– В милиции разберемся! – гаркнул провокатор.

При упоминании о милиции я совсем остыл. Упершись широко расставленными ногами, я далеко оттолкнул от себя горячее злое тело и поспешно отряхнул грязные штаны. В пылу несостоявшегося боя мне все же пришлось два или три раза коснуться коленом грязного асфальта. Соперник, что и говорить, имел сильные руки.

– Пугаешь милицией?

– Да, пугаю!

– Ладно,– процедил я. – В милиции – значит в милиции. Поехали!

– Поехали! – неприятель сдернул кепчонку, дабы проветрить широкую яркую лысину, влез в свой аппарат, резко втерся в поток и покатил по мосту вниз.

Я двинулся следом, все еще накрытый адреналиновой волной.

В милиции, я знал, меня ждет особый прием. На снисхождение рассчитывать не стоит. Ранее судимый бездельник, подозрительный малый без определенных занятий учинил безобразную драку под кремлевской стеной, на глазах мирных граждан и сотрудников английского посольства. Пятнадцать суток такому хулигану обеспечены сразу, а дальше – видно будет... Скрыться нельзя: обиженный дурень наверняка запомнил номер...

Они опять посадят тебя! Из-за глупой несдержанности, в похмельном помрачении ты совершил ошибку, и тебя посадят. Упрячут за решетку. Ты будешь спать при свете, испражняться на глазах у соседей и ненавидеть себя. Твои бронхи всосут туберкулезную вонь. Твоя жена будет таскать тебе чай и сахар, выкраивая копейки. Твой сын будет думать, что папа – «в командировке». Твои мать и отец поседеют. Твоя душа станет черной, как деготь. Трижды дурак, ты опять нанесешь удар по своим близким. Отравишь их жизнь...

Но мне повезло. Я спасся.

В самом конце моста, вдруг вспомнил я, обязательно дежурит постовой. Круглые сутки. На площади – ворота в Кремль, здесь въезжает за красные зубчатые стены сам Президент. Тут все под контролем! Злобный соперник может не увидеть милиционера и проехать мимо. Я же – остановлюсь и первым доложу о происшествии.

Вышло по-моему: поцарапанный экипаж врага покатил вверх, к дому Пашкова, к устью Нового Арбата.

«Что ж ты, швейцарец, не спешишь в милицию? – беззвучно засмеялся я, останавливаясь и включая аварийную сигнализацию. – Вот же она! Здесь, рядом! Что же ты такой непоследовательный? Раз в милицию – стало быть, к первому же представителю власти! К ближайшему сотруднику органов! К этому капитану в сизой форме, с докладом, с жалобой!»

Я вышел и стал махать руками оппоненту, но тот оказался безнадежно затерт в плотной массе автомашин. То ли тоже остыл, то ли, в самом деле, не знал о милицейском пикете у въезда в краснокирпичную башню. Возможно, что он просто отложил написание жалобы на потом. А я – не отложил. Сообщил об противоправном инциденте немедленно. Если желаешь доложить – делай это быстро, не отвлекаясь на сомнения и переживания.

– Товарищ капитан! У меня конфликт!

– Ага! – обрадовался капитан, косясь на мои грязные колени. – А мне по рации сообщают, что на мосту – драка! Требуют пресечь... Это, значит, был ты?

– Так точно! – заявил я и развел руками. – Полное безобразие! Верите ли, какой-то негодяй оскорбил меня, пытался побить, руками размахивал, а вдобавок – скрылся! Вон его машина, белый «Москвич», видите! Бежит с места происшествия! Кошмар! В центре столицы моей Родины меня унижают и провоцируют на драку! Неслыханно! Хулиганье совсем распоясалось! Сталина на них нет! Я этого так не оставлю!

– Успокойтесь,– предложил инспектор. – Разберемся!

– Таких в тюрьму сажать надо! – выкрикнул я, протягивая милиционеру сигареты (тот вежливо отказался). – Это форменный беспредел!

– Бывает,– урезонил меня страж закона. – Следуйте по своим делам.

– Какие тут дела, когда с самого утра хамы нервы портят?

– Мы примем меры,– заверил инспектор, явно теряя ко мне интерес. – Здесь везде установлены камеры слежения. Госномер преступника зафиксирован на видеопленку. Не переживайте. Всего доброго.

Как бы восстановленный в гражданском самоощущении, я вернулся в автомобиль и поспешил прочь, понимая, что все сделал вовремя и так, как надо. Я переиграл своего неприятеля и как европеец – своевременно сообщив властям о факте преступления, и как азиат – сделав все дальновидно и гибко. Теперь, если враг попытается подать жалобу в органы внутренних дел, очень быстро выяснится, что я – доложилраньше! Отрапортовал первым! Это победа. Я оказался умнее и опытнее наивного мужика с глупой надписью на груди.