Читать книгу "Дорога ветров - Тэд Уильямс"

Наконец они добрались до воды. Когда лодка была спущена через край плавучей пристани. Кадрах пошарил между скамьями, выбрал из груды инструментов, которые принесли, чтобы латать лодку, тяжелый молот, и пошел вверх по скату назад к трактиру.

— Что ты делаешь? — закричала Мириамель. — Они могут ворваться сюда в любую минуту!

— Знаю, — ответил Кадрах, прижимая к груди молот, и перешел на ровную рысь.

Изгримнур побагровел.

— Этот человек взбесился?

— Я не знаю. — Мириамель подталкивала Чаристру к лодке, которая тихо терлась о край пристани. Когда трактирщица попыталась сопротивляться, старый Камарис поднял ее и посадил рядом с собой, легко, как отец, успокаивающий капризную дочку. Несчастная женщина сжалась в комочек, по ее щекам текли слезы. Мириамель не могла не пожалеть ее.

Через мгновение Кадрах появился снова, полным ходом пробежав по трапу. С помощью друзей он залез в лодку и оттолкнул ее от пристани. Нос суденышка развернулся к середине канала.

Мириамель помогла монаху протиснуться к скамейке.

— Что ты там делал?

Некоторое время Кадрах пытался отдышаться, потом бережно положил молот на тюк парусины.

— Там оставалась еще одна лодка. Я хотел быть уверенным, что им придется чинить ее дольше, чем мы чинили нашу. Нельзя преследовать кого-то в Кванитупуле, когда у тебя нет лодки.

— Молодец, — сказал Изгримнур. — Хотя я не сомневаюсь, что им не составит труда раздобыть другую лодку.

Тиамак протянул руку.

— Смотрите! — К «Чаше Пелиппы» шла дюжина мужчин в синих плащах и шлемах.

— Сперва они постучат, — тихо сказал Кадрах. — Потом высадят дверь. Потом они поймут, что произошло, и начнут искать лодку.

— Так что нам не вредно использовать преимущество во времени, которое мы получили. Гребите! — Сказано — сделано. Изгримнур взмахнул веслом. Камарис подхватил свое, и, когда весла вонзились в воду, маленькая лодка рванулась вперед.

Мириамель, сидящая на корме, обернулась и посмотрела на исчезающий вдалеке трактир. Ей показалось, что среди маленьких человечков у входа она различает вспышки золотых волос. Потрясенная, принцесса перевела глаза на вспененные воды канала и взмолилась Матери Божьей, чтобы ей никогда больше не пришлось увидеть Аспитиса.

— Это немного дальше. — Риммерсман с бельмом на глазу смотрел на частокол из сучковатых сосен, как на знакомую улицу. — Там вы сможете и отдохнуть и поесть.

— Спасибо, Диннир, — сказал Изорн. — Нам этого очень не хватает. — Он сказал бы и больше, но Эолер схватился за поводья и остановил его лошадь. Диннир, казалось, не обратил на это никакого внимания, его конь рванулся вперед, и вскоре риммерсман превратился в отдаленную тень лесных сумерек.

— Ты уверен, что можешь доверять этому человеку, Изорн? — спросил граф Над Муллаха. — Если нет, давай лучше поищем доказательств его верности. Лучше сделать это теперь, чем тогда, когда мы нарвемся на засаду.

Широкий лоб Изорна прорезали глубокие морщины.

— Он из Скогги. Они преданы моему отцу.

— Он говорит, что он из Скогги. А они были преданы твоему отцу. — Эолер качал головой, удивляясь, как сын герцога может быть таким простодушным. Тем не менее он не мог не ценить доброе и открытое сердце Изорна.

Каждый, кто может оставаться таким во время всего этого ужаса, теперь особенно дорог нам, подумал граф. Но помимо всего прочего ему надо было отвечать и за свою собственную шкуру, поэтому никакие силы не заставили бы эрнистирийца промолчать, даже если бы его слова могли обидеть Изорна.

Изорн только улыбнулся:

— Он знает тех людей. Кроме того, рискованно устраивать засаду на полдюжины вооруженных всадников. Тебе не кажется, что, если бы этот парень был человеком Скали, мы были бы уже раздавлены сотней кальдскрикцев?

Эолер все еще хмурился.

— Нет, если этот парень разведчик и хочет заработать рыцарские шпоры, удачно захватив нас в плен. Как бы то ни было, я буду держать свой меч наготове.

Молодой риммерсман засмеялся.

— Так же как и я, граф Эолер. Ты видно забыл, что я провел большую часть своей жизни в обществе Айнскалдира, упокой Господи его душу, а он был самым недоверчивым человеком на земле.

Граф улыбнулся. Независимый взрывчатый характер Айнскалдира всегда казался ему более сочетающимся со старыми языческими богами Риммергарда — изменчивыми, как погода, и твердыми, как каменные уступы Вестивегских гор.

Эолер, Изорн и четверо тритингов Хотвига были в пути уже несколько недель. Люди Хотвига были в меру дружелюбны, но длинное путешествие через цивилизованные земли восточного Эркинланда — с деревнями, полями, носившими следы обработки, хотя по большей части пустынными — наполняло их сердца определенной тревогой. По мере продолжения путешествия жители степей все больше и больше удалялись от родных равнин и становились все более угрюмыми и замкнутыми. Теперь они говорили почти исключительно между собой на гортанном наречии тритингов, а по ночам распевали у костра пронзительные песни своей родины. В результате Изорн и Эолер были почти полностью предоставлены друг другу.

К облегчению графа оказалось, что желтоволосый медведь — сын герцога — представляет собой нечто большее, чем показалось Эолеру на первый взгляд. Риммерсман был храбр, в этом не приходилось сомневаться, но его храбрость не походила на бесстрашие многих других мужчин, которых знал граф. Те просто чувствовали, что слабость может заставить их упасть в глазах товарищей. Молодой Изорн, казалось, вовсе не знал страха и делал то, что делал, только потому, что это было правильно и необходимо. Нельзя было сказать, что у него попросту нет нервов. Ему до сих пор было трудно рассказывать о том, как он был в плену у черных риммеров, о пытках, которые пришлось перенести, и о незримом присутствии бледнолицых ночных посетителей. Тем не менее Эолер, с его наметанным взглядом придворного дипломата, был склонен считать, что любой другой, перенеся подобные страдания, возможно и вовсе бы не оправился. Для Изорна же это было просто ужасное время, которое давно прошло — вот и все.

Итак, пока маленький отряд ехал по склонам холмов, над жутковато пустынным Хасу Вейлом и через опушки Альдхорта, прикрывающего засыпанные снегом грозные Эрчестер и Хейхолт — и, как не мог не вспомнить Эолер, мимо мрачного Тистеборга, — граф Над Муллаха обнаружил, что все больше и больше привязывается к юному риммерсману, чья любовь к отцу и матери была такой твердой и простой и чья забота о своих людях была такой искренней, что почти не отличалась от его сыновних чувств. И все-таки уставший и измученный жизнью Эолер, ненавидевший ужасы войны еще до того, как началась эта, последняя, не мог не задумываться, был ли он сам когда-нибудь таким же молодым, как Изорн.

— Мы почти приехали, — голос Диннира вернул глубоко задумавшегося Эолера на мрачную лесную дорогу.