Читать книгу "Никакой магии - Андрей Уланов"

— Я буду молиться, чтобы их души нашли путь к свету, — пообещал монах. — После, когда мы закончим с этим делом. Итак, брат мой… откуда не вернулись ваши люди?

— С превеликой радостью пошлю тебя туда, святоша!

Образ «клерка» давно уже лопнул по швам и осыпался. Видимо, наш приход сломал не только внутренний стержень главаря, но и маску, под которой он годами прятал эмоции. Сейчас, дав им волю, он был страшен и жалок одновременно — раскрасневшийся, брызжущий слюной человечек.

— За старые восточные доки, в те склады. Отправляйся со своей эльфийской шлюхой туда или прямиком на Вечный Лед!

— Надеюсь, брат мой, — с насторожившей меня интонацией произнес Винсент, — вы сказали правду.

— Мне врать ни к чему, святоша! — Мешок, приподнявшись, уперся руками в столешницу и качнулся вперед, сверля монаха злым взглядом. — Сказал же: я хочу, чтобы ты убил Хомяка, ясно? Или Хомяк — тебя, а еще лучше, чтобы вы все там сдохли! К чему мне врать? Чтобы ты еще раз пришел сюда?!

— Можете не беспокоиться, — печально вздохнул брат Винсент. — Второго раза не будет.

И снова движение оказалось настолько быстрым, что я не успела его разглядеть — лишь расслышала тихий стук. Десятый Мешок, подавившись очередным ругательством, посмотрел вниз — на костяную рукоять небольшого гномского ножа. Вот на черном атласе жилета появился влажно блеснувший оттенок, пятно быстро расползлось вширь… Мешок еще успел поднять голову, и на этот раз в адресованном Винсенту взгляде было лишь удивление.

— Если ты сказал правду, — объяснил монах, — я помолюсь и за твою душу.

Кажется, умирающий еще успел услышать и понять. А может, кивок был уже посмертной бессмысленной судорогой. Главный речной вор столичного левобережья ничком рухнул на стол, рука со скрюченными пальцами проскребла по зеленому сукну и застыла.

— Но… — глупый вопрос, но я не могла не задать его, — зачем? Он же сказал то, что мы хотели услышать.

— Он вор и… — Винсент, обойдя стол с мертвецом, приподнялся на носках и снял со стены небольшую картину: девушка в светлом платье и соломенной шляпке, прикрывши глаза ладонью, смотрела, как погружается в море устало-багровый солнечный полукруг. Великолепный образчик аранийской акварельной школы — воздушной, светлой, многоцветной. Создавший этюд художник был несомненно талантлив — и столь же несомненно неизвестен.

— …убийца.

— А вы?

— Я, — брат Винсент широко улыбнулся, — верный пес Ее Величества и полковника Карда. И сегодня ночью меня спустили с цепи.

* * *

— Кажется, мисс Грин, я недооценил сложность задачи, ай!

Гора ящиков, с вершины которой брат Винсент проводил свою рекогносцировку, с оглушительным треском осыпалась, едва не погребя под обломками пару облезлых кошек. Монах же с достойным эльфа проворством перескочил на соседний штабель воняющих аммиаком тюков. Оступился, замахал руками, но в итоге все же удержался от падения в хищно темнеющие заросли бурьяна: по большей части чертополоха и белены с коноплей, но разросшихся до невиданных мной доселе размеров — наглядное свидетельство полезности азотных удобрений.

— Вряд ли мы успеем обыскать все эти здания за оставшиеся до рассвета часы.

На мой взгляд, мы не успели бы обыскать их и до следующего заката. Между высоченным забором дока, рекой и заболоченным устьем бывшего ручья беспорядочно громоздилось не меньше полусотни строений. Человек наверняка бы счел их угрожающе-мрачными, но я видела перед собой просто уродливые полуразвалившиеся коробки.

— А что случится на рассвете? После третьего крика петуха мы превратимся в землероек?

— Могут возникнуть юридические коллизии. — Винсент спрыгнул вниз и принялся отряхивать плащ. — Полковник за последнее время и так оттоптал множество ног за пределами своих формальных полномочий.

— Вы… люу-у-уди… такие…

По канонам за этим вступлением должна была последовать пафосная, обличающая и очень длинная речь. Но сил и раздражения у меня хватило лишь на эти три слова — и на то, чтобы сунуть монаху спасенную им картину.

— Что вы собрались делать, инспектор?

— Смотреть, слушать и вынюхивать! — буркнула я. — Держитесь позади, шагах в дес… двадцати, святой брат. Ну и постарайтесь издавать как можно меньше звуков, хоть, — я не удержалась от шпильки, — вы и так уже наверняка разбудили половину Клавдиума.

Оставалось лишь надеяться, что причиной шума сочтут ветер, как раз усилившийся почти до шквального. В конце концов, даже гоблины не пытаются незаметно подкрасться с таким грохотом. Нет-нет, это всего лишь наглотавшийся горького столичного тумана гуляка-ветер сорвал кровлю или обрушил подгнивший столб, разве непонятно? Погода — дрянь, самое время крепко спать или хотя бы наливаться крепким пойлом в хорошей компании.

Тучи на небе устроили пересменку — рыхлая масса, с полудня и до полуночи поливавшая столичные улицы противной моросью отползала на северо-запад, словно в панике спасаясь от вставшей на краю неба иссиня-черной громады. В разрыве между ними Сэльг уже клонился к горизонту, его мрачно-кровавые лучи нехотя уступали место куда более приятному для эльфийских глаз свету зеленой Айи.

Медленно идя по заросшей тропинке, я старательно вертела головой, пытаясь в хаосе строительного мусора и буйства сорняков углядеть свежие признаки людской жизнедеятельности. Попытка «обратиться в слух» успеха не имела. На фоне лихого посвиста, шелеста листьев и завываний в скелетах заброшенных складских зданий от длинных ушей пользы было — удерживать на месте сдуваемую шляпу. Нос тоже печально сообщал, что большая часть запахов прибита дождем и вообще подобные «прогулки при лунах» — верный способ заработать насморк. Оставалось лишь напрягать хваленое эльфийское сумеречное зрение, до боли вглядываясь в бешеный перепляс теней и призрачного лунного света.

— Похоже, мы на верном пути, мисс Грин.

Брат Винсент пренебрег моим указанием и шел за мной в пяти шагах — учитывая обстоятельства, это было скорее разумное решение, чем глупость. Вот если бы он еще и молчал…

— С чего вы взяли? Я не вижу никаких следов!

— Тем более, — догнав меня, монах перешел на доверительный шепот, — странно, не правда ли, инспектор? Обычно в таких местах ютятся всякие бедолаги, ведь мест в ночлежках для бездомных хватает едва ли для каждого пятого.

— Здесь они тоже… были.

И оставили множество следов: окна и двери выломаны, под навесом чернела проплешина от костра… размытая дождем и засыпанная листьями. Стыдно признавать, но монах оказался догадливей меня.

— Думаете, их спугнули те, кого мы ищем?

— Боюсь… — начал Винсент и осекся, когда отчаянный вскрик разом перекрыл все прочие шумы. Он длился секунду или две, не больше и оборвался неестественно резко — а следом за ним раскатисто громыхнул сдвоенный выстрел.