Читать книгу "Вампиры и другие фантастические истории - Б. Олшеври"

дело кончено, и я почувствовал, что мне становится душно… Вон, вон с проклятого места! Чтобы ободриться и прийти в себя, я вышел из монастыря на открытую поляну.

Вид своих солдат, довольных успехом, вид пленных, санитаров с носилками, даже вид раненых, вообще вид людей успокоительно на меня подействовал, и я решил не заходить на монастырское кладбище, а осмотреть только здание монастыря с главного входа.

Такой осмотр я должен был сделать по обязанности своей службы, уже не говоря о том, что мне непременно хотелось видеть трапезную, а главное – Восточную башню. От исполнения моего намерения меня мог удержать только приказ: «Немедленно дальше!»

Но приказа не было. Я уже хотел переступить монастырский порог, как страшное сердцебиение и слабость напали на меня. Что меня ждет там… а если «они» там?.. И все пережитое встало в памяти!..

Я прислонился к стене. Одна сила толкала: «Иди и убедись», а другая – страх, что ли, или благоразумие – удерживала.

– Ваше благородие, – услышал я голос нашего фельдфебеля[167],– мы вырыли братскую могилу, дозвольте похоронить товарищей.

Я очнулся и был страшно рад, что решение вопроса отложено.

– Сколько убитых? – спросил я.

– Наших немного, двое, да их человек восемь будет. Всех раненых уже подобрала «летучка»[168], – добавил фельдфебель.

– Приказа о продвижении дальше пока нет, – сказал я, – можно и похоронами заняться.

Отчасти чтобы оттянуть страшный визит в Восточную башню, отчасти желая поклониться павшим товарищам боя, я пошел следом за фельдфебелем.

Могила была вырыта на монастырском кладбище, на самом лучшем, видном месте. Я подошел.

Рядом со свежевырытой могилой, куда укладывали завернутых в шинели покойников, возвышался большой старинный памятник, видимо переживший не одно столетие.

Все еще чувствуя сердцебиение и слабость, я оперся на него. В то же время взгляд мой скользнул и упал на медную доску, что украшала памятник, и я невольно прочел старинную латинскую надпись: «Здесь покоится тело Гуго Трентини, приора монастыря Святой Гудулы». И дата: «1750 год».

Хотя я слаб в латинском языке, эта адская надпись горела в моем мозгу, точно выжженная огнем. Долго я крепился, стараясь свыкнуться с мыслью, что Гуго Трентини все-таки существовал на самом деле, а не был лишь бредом моего больного мозга, как уверяет доктор…

Наконец я не выдержал. Красный туман, полный лицами Гуго Трентини, поплыл передо мной… памятник закачался, зашатался… и я опять упал в темноту.

…

И вот я снова в лазарете. Доктор говорит, что на днях мне дадут командировку в Россию.

Когда доктор и сестра милосердия думают, что я не вижу и не слышу их, смотрят на меня печально, качают головами и грустно улыбаются.

Они считают меня сумасшедшим или, как они выражаются между собой, «не совсем нормальным». Мне-то они этого, конечно, не говорят.

Но они оба жестоко ошибаются. Я так же здоров, как они, и голова моя на том же месте, что и их головы. Во всем мы одинаковы, взгляды наши на жизнь во многом сходятся. Разница между нами та, что я пережил ночь вампиров, а они нет. Я знаю и убежден, что вампиры не вымысел, а существуют, я сам их видел и убедился; они же, не видавши, не испытавши, отрицают. Почему отрицают? Верно ли это? Кто из нас прав?

Доктор говорит, что в первое мое посещение заброшенного монастыря я, по всем вероятиям, видел памятник Гуго Трентини, благодаря его видному положению и медной доске прочел надпись, которая бессознательно крепко запечатлелась в моем подсознании и там помимо моей воли сохранилась.

Тут он мне много толковал насчет сознания и подсознания.

Затем доктор говорит, что когда я сорвался с утеса – сам ли или был с него сброшен австрийцами, – то ударился головою о камень. Рана вызвала бред, и вот тут-то в бредовых грезах и всплыл Гуго Трентини – приор обители, умерший в 1750 году, – и сыграл свою роль вампира.

Во вторичное посещение монастыря надпись опять попалась мне на глаза и опять, конечно, благодаря своему положению на видном месте.

По его мнению, основания для веры в вампиров эта надпись не дает.

– Мало ли есть на свете старинных памятников с подобными надписями! – говорит доктор.

Я не спорю, к чему? Дело не в надписи, а в существовании Гуго Трентини.

Объяснить и перетолковать можно все, что захочешь, и на все лады. Была бы лишь охота.

Но я-то сам, лично знаю то, что знаю. И знаю крепко. Недаром же медный крест старухи, спасший меня от вампиров, и посейчас висит у меня на груди. И первый параграф моего завещания, которое я написал, ясно гласит:

«Большой медный крест со всеми ладанками не снимать, а положить со мною в гроб».

Б. Олшеври, автор «Вампиров»

«Дело Ивана», или Было ли это?

Фантастический рассказ Б. Олшеври, автора «Вампиров»

Посвящается Е. А. Х.

Года за два до начала текущей войны[169] на севере Сибири, на одном из приисков вспыхнула забастовка рабочих[170].

Причина была та, что управляющий бесчеловечно обращался с рабочими. Прииск лежал где-то в глуши, далеко от надзора и владетелей дела и высшего начальства.

Управляющий немец по фамилии Шмидт, имея большие полномочия, не только на все лады и способы обирал и обсчитывал рабочий люд, но еще и кормил его гнилыми продуктами: мясом с червями, подмоченным хлебом и тому подобным. Рабочих контрактами обязывали всю провизию брать в мелочных приисковых лавочках; да других, частных лавок управляющий и не допускал на прииски. Таким образом, рабочие были в полной кабале у немца.

Управляющий Шмидт был чистокровный пруссак: злой, заносчивый, считавший людьми только одних немцев, а русских, особенно крестьян-мужиков, иначе не называвший, как «свиньи» или еще – «грязные свиньи».

Обсчитывание рабочих и кормление их дорогой и плохой провизией – довольно обычное дело на глухих сибирских приисках. Но Шмидт в погоне за наживой потерял всякую меру.

Долго крепились мужики, но наконец и они не выдержали. Собравшись и переговорив, они решили послать в Иркутск, в главное управление, своих выборных с жалобой к «царскому начальству», а самим пока что забастовать.

Узнав, что посланная жалоба направлена главным образом против него, Шмидт пришел в бешенство.

– Я покажу этим грязным свиньям, как бунтовать! – яростно кричал он. – Я их голодом заморю!

И Шмидт отдал распоряжение прекратить отпуск провизии забастовщикам.

Мужики собрали сход, где и порешили всем миром идти к