Читать книгу "Мы - последствия баланса - Sonya Seredoi"

есть дело хоть до кого-то.

— Есть.

— Тебе даже до самой себя нет дела, — не без ядовитого ехидства подметил Эдгар. — Я знаю, что творится у тебя на душе, и там беспорядок. Ты сдаешься перед трудностями, выбираешь путь насилия, потому что он проще. И я говорю не только о насилии по отношению к другим, но и к себе самой. Ты позволяешь людям манипулировать тобой, а взамен довольствуешься крохами власти.

— То же можно сказать и о тебе? — Алена предпочла не демонстрировать раздражение, хотя слова сына ее задели. Правда всегда ранит. — Ты находишься на коротком поводке у Органа, а они позволяют тебе сеять хаос: взрывать дома, убивать людей.

— Я не террорист. Та акция была… исключением. И я не горжусь ею.

Только по едва сдерживаемой ухмылке верилось с трудом.

— Серьезно?

— А ты разве не серьезна в своих… подвигах? У всех есть слабости, каждый не безгрешен.

— Так это твоя идея? За которую ты борешься. Просто кричать о том, что Империя — ад на колесах? Чем тебе не живется спокойно? Почему не живется семье Органа? В вашем распоряжении люди, деньги, власть.

— Власть — не значит свобода.

— Власть значит все. Когда у тебя есть власть, ты свободен делать все что угодно.

— Ну и как? Свободно тебе живется?

— Вполне.

— Ты должно быть шутишь? — искренне удивился парень, учитывая серьезность и спокойствие собеседницы.

— Что, по-твоему, свобода? Я могу без спроса покинуть Корусант? Да. Могу я свободно тратить деньги со своего счета? Да. Могу я уйти в отпуск? Вполне вероятно. А вот могу ли я убежать от Империи или переметнуться к сопротивлению — да, но это будет считаться предательством. В Империи существуют четкие правила и законы, преступив которые, ты станешь преступником. Также и в сопротивлении: вы свободны и не представляете угрозы, пока не захотите переметнуться к врагу. Наши свободы равны, Эдгар, поэтому не пытайся навешать мне на уши всякой чуши из серии «во имя свободы», «во имя демократии». Скажи мне правду.

Даже если речь и произвела на него впечатление, парень не показал этого. Он сидел на полу у стены, и несмотря на положение, выглядел хозяином ситуации.

— Правду, — повторил он и сделался куда более мрачным. — Сопротивление появилось не потому, что у людей отняли свободу. Сопротивление появилось, потому что у людей отняли их жизнь. Большинство стало изгнанниками, у них отнимали имущество, гнали за политические взгляды, но главное — отнимали семьи. Убивали, разлучали. Я тот, у кого действительно отняли жизнь, разлучили с родной матерью, с тобой. Думаешь, я хорошо жил все эти годы? В семье Органа — возможно, хоть меня Бейл пару раз чуть действительно не пристрелил за некоторые выходки, Лея всегда защищала меня. А я — ее. Но так было не всегда. До семи лет я жил под опекой Асоки, и это были худшие годы в моей жизни. Не потому, что Асока была плохой, просто… она не знала, что со мной делать, и оставляла на попечение у разных людей. Кто-то обращался хорошо со мной, кто-то — не очень. Особенно любопытные истории получались с теми, на кого выпала доля формирования моей силы. Люди, скажем так, были не в восторге, и пару месяцев мне пришлось прятаться по подземным уровням и всяким канавам.

— И как ты выжил? — растерялась Алена. — В таком возрасте…

— Я был не единственной сиротой. А мои способности производили на ребятню особое впечатление.

— Значит, ты сражаешься против Империи в знак благодарности семье Органа?

Эдгар промолчал, не сводя пристального взгляда с собеседницы, а затем утомленно прошептал:

— О боже…

Алена почувствовала себя немного глупо.

— Да, в какой-то степени я сражаюсь против Империи, и делаю это отчасти, чтобы защитить от неприятностей Лею. Но главная причина в другом. Империя отняла у меня жизнь, которую я должен был прожить с тобой, не переживая бродяжничество и постоянный страх перед завтрашним днем.

— Прошлое не вернуть, Эдгар.

— Моя цель — не вернуть прошлое. За добро принято благодарить, злость я выражаю иным образом. Но самое главное — я здесь, чтобы выстроить будущее, которое и должно было быть у меня. С тобой. Ты моя мать, но не семья, и я не могу любить тебя также, как Белора или Лею, потому что я знал только их. И это неправильно. Империя отняла у меня тебя, а теперь и Бейла, поэтому я ни за что не соглашусь променять сопротивление на Империю. Даже несмотря на то, что ты… если ты действительно сдержала свое обещание, я благодарен тебе, и готов помочь, раз ты сделала шаг навстречу. Но пока ты не захочешь помощи, я бессилен. Империя погубит тебя. Хотя, даже не Империя или Вейдер, а ты сама. Позволь мне помочь.

Все видели, насколько она слаба, насколько жалкой стала. Какая ирония, ведь она достигла таких высот, столько власти заключалось в ее руках, что любой упивался от зависти. Народ видел в ней пусть и не героя, но цепного пса Империи, образ сильного и опасного человека, а вот близким открывалась совсем другая личность: жалкая, раздавленная, падшая женщина. Да и кого она подразумевала под «близкими»? Вейдера?

— Игла погубит наркомана… — подойдя к своей финишной прямой, с горечью заключила Алена. — А ты мне ничем не сможешь помочь.

— Я не…

— Ничем, — перебила девушка, Силой сжав небольшую камеру в углу комнаты, — пока ты здесь.

Участь камеры постигла и кольца наручников, которые со звоном разлетелись и звякнули цепью. Эдгар, скривив лицо от боли, судорожно начал растирать запястья.

— Ау, аккуратнее.

— Без глупостей, — на полном серьезе заявила Алена, наблюдая довольную улыбку парня, которая становилась все шире с каждой секундой. — Следуй моим указаниям, и, возможно, мы выберемся без приключений.

— Не интересно без приключений.

У Алены от неадекватного энтузиазма парня волосы встали дыбом, она уже жалела, что освободила его.

— Приключение в формате Вейдера тебе явно не понравятся.

— Ну тебе же нравятся.

— Ты сейчас точно здесь останешься.

— Не хватает фразы «да как ты разговариваешь со своей матерью, молодой человек…» — усмехнулся парень, но заметив, как сильно побледнела от злости Алена, поспешил поднять руки в знак капитуляции: — Понял, шутить не любим.

Неужели этот клоун действительно того стоил? Конечно, стоил. Также, как и его отец. Теперь понятно, откуда театральность.

Открыв дверь и убедившись, что в коридоре никого нет, Алена жестом позвала за собой Эдгара. Обезвредить надзирателя на пункте досмотра не составило труда, как и отключить камеры видеонаблюдения в блоке, однако дальше начинались трудности. Заставить сына переодеться