Читать книгу "Спасти СССР. Часть 4 (поломаны сноски!) - Александр Афанасьев"

Сообщить про аварию в метро — вслух размышляет Чебриков

— Я против!

...

— Возможно, не следует говорить о числе погибших. Но шила в мешке не утаишь. И не надо таить. Скажем как есть, что произошло, то произошло.

Тут не выдержали нервы у всех, началось бурное обсуждение. Я позволил дискуссии течь своим чередом, потом снова взял слово

— Товарищи. К сожалению, нельзя не признать, что у нас появилась, и давно уже появилась нездоровая и неправильная привычка скрывать все плохое. И к чему это приводит? Да к тому, что мы привыкаем делать вид, что проблем нет. Игнорируем их. Скрываем — и сами в это верим. Создается нездоровая обстановка, когда проблемы годами не решаются. Когда вместо официальной и правдивой информации — начинают гулять слухи, которые преувеличивают проблемы в два, в три, в десять раз. Кто-то, скажем, отравился — а слухи пойдут, что десять человек умерло, а то и больше. И кто в этом виноват? Мы и виноваты. А глядя на нас, начинают скрывать и нижестоящие звенья. И так — не получаем правдивой информации уже мы.

Я много говорю — но много и не говорю. При Сталине гипертрофированная система ответственности привела к появлению целой системы сокрытия правды, очковтирательства, круговой поруки. Выработалась нездоровая бюрократическая практика. Пока проблему можно терпеть, ее скрывают. Потом, когда терпеть уже не получается — проблема внезапно появляется, тон докладов из успокаивающего внезапно становится паническим. Вместо поиска решения — теперь проблема раздувается, чтобы оправдать свою неспособность справиться с ней.

Эта практика сыграет немалую роль при развале СССР. Точно так же — сначала будут не замечать зоны межнациональных конфликтов, сепаратизм, парад суверенитетов. А потом все это в одночасье — всплывет и будет непонятно, за какую проблему хвататься.

Короче говоря, путем необычно бурного и конфликтного обсуждения на экстренном заседании Политбюро решили все же сообщить. Просто без упоминания слова «теракт» и количества погибших. Сошлись на менее эмоционально окрашенном «диверсия».

В остальном — я получается, настоял на своем.

Смотря за собой — как то у нас все равно начинается сползание к некоему варианту гласности. Пока не решил, стоит ли это тормозить. Проблемы еще будут, их будет много. А если держать народ в теплой ванне — потом не надо удивляться, что он беспомощен, что растим маменькиных сынков и тому подобное.

Из зала заседаний — перешел в свой кабинет. Рекунков не подъехал и я шепнул секретарю связаться и сказать, чтобы и не ездил — пусть работает. Были только Чебриков и Карпец.

— Так...

Я посмотрел на одного, потом на другого.

— Милиция и КГБ вместе никогда не работали и учить вас работать поздно, это пусть товарищ Савинкин с нами разбирается, когда с больничного выйдет. Потому — формируем две оперативные группы. Одну от МВД, другую от КГБ. Работать вместе не заставляю, но информацией делитесь. Хотя бы раз в неделю. Я с Рекунковым поговорю, пусть сильного следователя поставит, который обе следственные группы сумеет в одну упряжку запрячь. Еще раз, товарищи — кидаться обвинениями не время и не место. Но выяснить, что произошло, причем выяснить до конца — необходимо.

Вижу — не понимают. В принципе это нормально — в США тоже ФБР и ЦРУ недолюбливают друг друга. Вот только...

— Давайте распределим обязанности — примерно хотя бы. Москву в первую очередь отрабатывает МВД. Конкретно — МУР. Всем что выходит за пределы Москвы — занимается КГБ. Это не значит, что каждый из вас должен только свое направление отрабатывать. Но направления работы вам понятно.

Карпец кашлянул

— Разрешите, Михаил Сергеевич

...

— Перед тем как все это произошло... из посольства в Кабуле пришла экстренная. Силами оперативных групп сорвана попытка нападения на самолет, на котором с переговоров в Хельсинки возвращались представители афганской стороны, так же в самолете был первый секретарь компартии Узбекистана с сопровождающими лицами, прибывший в Кабул с рабочим визитом. При попытке нападения террористическая группа уничтожена.

Связано? Или нет? Чего-то подобного можно было ожидать — слишком много интересантов вокруг афганской войны. И что интересно — совпадение интересов. Продолжения хотят как оттертые от потоков исламисты типа Халеса или Хекматияра, так и оттертые от власти в Кабуле радикальные халькисты. Типа того же Танаи[60] — про него тоже не надо забывать.

— Подготовьте подробный доклад. И списки на награждение.

— Есть.

— Михаил Сергеевич — сказал Чебриков — мне бы тоже... но с глазу на глаз

Я кивнул. Карпец собрался и вышел, аккуратно притворив дверь.

— Михаил Сергеевич... по Вашингтону.

...

— Наш контактер... посланный нами корреспондент в Вашингтон... вчера погибла.

Так...

— Как?

— Попала под машину.

Классика.

Знаете... у меня есть немало достоинств. Вряд ли их можно назвать достоинствами с точки зрения нормального человека... да и с точки зрения уголовного кодекса тоже. Любого — советского, американского. Но кое-что есть. Если на меня давят — я только злее становлюсь. А если по морде дали как сейчас...

Значит, мистер Буш вы вот так решили...

— Давайте вот как, Виктор Михайлович мы поступим. Через пару — тройку дней мы проведем пресс-конференцию. Небольшую, только на несколько человек. Будут как ведущие советские издания, так и зарубежная пресса. Деталями будут МИД и Общий отдел заниматься, но вы тоже в курсе будьте. Пусть кто-то из журналистов — это уже ваша работа — в вопросе упомянет убийство Джона Кеннеди. Хотя бы в связке с покушением на меня... как то так. Убийство Джона Кеннеди.

— Понятно Михаил Сергеевич

— Может, товарища Пономарева подключить? — сказал я — он ведь теперь пятое управление возглавляет? Пусть свою агентуру подключит, найдет нужного человека чтобы поехать в Штаты и вступить в контакт.

Заколотилось сердце. Чебриков понял, что близок к провалу[61]...

12-13 сентября 1985 года.

Москва, СССР. Петровка, 38